Я только что проснулся, проверил свой телефон и увидел, что ночью мне звонила мама. Странно, в это время она должна была спать.
Неожиданно я вспомнил слова Хэчжина. Когда он это произнес, мне было все равно, а сейчас показалось странным. Почему ему звонила мама? Оттого что ее выбило из колеи мое необычное поведение? Или она узнала, что я убежал через крышу? Почему Хэчжину это показалось странным? А во сколько она звонила? В одиннадцать? В полночь? Если после звонка мама не спала, может быть, она слышала, когда я вернулся?
Нет. Если бы она заметила, что я вернулся, вряд ли бы оставила меня в покое. Стала бы меня расспрашивать, как в детстве, когда хотела, чтобы я в чем-то признался, и не дала бы мне спать, пока я не сказал бы всю правду. Где ты был так поздно? Когда ты ушел? Ты уже много раз убегал?.. Или, может быть, даже наказала бы меня, чего давно не случалось — заставила бы меня всю ночь стоять на коленях перед статуей Богородицы и повторять «Аве, Мария». А если бы увидела меня всего в крови, как сейчас, думаю, наказание не ограничилось бы одной молитвой. То, что я проснулся в своей комнате, подтверждало, что ночью мама меня не видела.
Я встал с кровати. Я должен был выйти из комнаты во что бы то ни стало, только тогда я что-нибудь выясню. Я аккуратно шаг за шагом двигался к двери, стараясь не наступать на кровавые следы. Добравшись до стола, я невольно остановился — за стеклянной дверью, ведущей на террасу, стоял незнакомый мужчина. Вставшие дыбом волосы, похожие на козлиные рога; красное лицо, словно с него сняли кожу; беспокойно блестевшие белки глаз. Я был шокирован увиденным и чуть не потерял сознание. Этот красный зверь — я…?
За стеклянной дверью ничего не было видно. Пришедший с моря туман стоял плотной стеной. За туманной завесой лишь тускло мерцал желтый свет фонаря под навесом, который мама установила, обустраивая садик на крыше. Наверно, я, как обычно, включил его вчера ночью, когда уходил через железную дверь на крыше, но я всегда его потом снова выключал.
Было еще кое-что необычное. Ведущая на террасу стеклянная дверь была приоткрыта. Она захлопывалась автоматически, поэтому каждый раз, выходя на крышу, я оставлял ее приоткрытой. Иначе бы пришлось заходить через другую дверь, выходившую в коридор на втором этаже. Но, когда я возвращался, я всегда ее закрывал. А сейчас все было именно так, как после моего ухода. Я бы ни при каких обстоятельствах не забыл ее закрыть, тем более в декабре. К тому же моя комната находилась на втором этаже дуплекса под самой крышей 25-этажного дома у моря. Оставлять дверь открытой и устраивать в комнате ледник не было никакого резона. Разве что, будь я мамой, которая проветривала комнату по сто раз на дню из-за менопаузы.
Было только одно разумное объяснение. Прошлой ночью я вернулся через прихожую внизу, а не через эту дверь. Об этом говорили и направление следов в комнате, и приоткрытая стеклянная дверь на террасу, и невыключенный фонарь. Почему я вошел в квартиру через входную дверь? Почему я так выгляжу? От чего комната в таком виде? Ответов пока не было.
Я посмотрел на часы на столе. На черном фоне горели три красные цифры: 5:45. Я не слышал шума воды, но можно было догадаться, что мама сейчас в ванной. Наверно, через десять минут она выйдет из своей комнаты и пойдет на кухню. За это время я должен узнать, как обстоят дела за дверью.
Я открыл дверь, вышел в коридор и повернул выключатель. Загорелся свет — кровавые следы тянулись через весь коридор к лестнице. Я бы скорее поверил в то, что в облаках плавают тропические рыбки или что на море колышутся золотые волны. Я прислонился спиной к двери и слушал шепот Оптимиста в моей голове. Это сон! Ты еще не проснулся. Этого не может быть на самом деле.
Я с трудом оторвал спину от двери, словно меня кто-то насильно тянул вперед, и пошел по следам. Когда я ступил на темную лестницу, над головой ярко загорелась сенсорная лампа. В глаза мне бросилась следующая картина: кровавые отпечатки рук на перилах, кровавые следы на ступеньках и пятна крови. Словно лунатик, я смотрел на кровавые капли и подтеки на стене вдоль лестницы, потом увидел лужу крови на лестничной площадке. Если это и правда не сон, значит, «что-то» произошло именно здесь.
Я еще раз посмотрел на свои руки — красные, словно их окунали в кровь, на свитер, штаны и носки, на которых была запекшаяся кровь. Может быть, именно в этом месте меня облили кровью? Но кто это сделал? Чем больше появлялось вопросов, тем сильнее было мое замешательство. В голове все слишком запуталось. Я не мог ни о чем думать. Ничего не слышал и не чувствовал.
Я неуклюже, словно медведь в маске человека, спускался вниз по лестнице. Пройдя лужу крови, я повернул на следующий лестничный пролет и сделал шаг вниз. Я вскрикнул — от увиденного у меня снова перехватило дыхание, как от удара камнем в лоб. Я откинул голову назад и попятился. Невольно я крепко зажмурился. В этот момент в мозгу заговорил Оптимист. Ничего не случилось. Все это не по-настоящему. Возвращайся к себе в комнату, пока не появилась мама. Ложись в кровать и поспи еще. А когда проснешься, тебя встретит самое обычное утро.
Нельзя. В спор вступил Реалист. Нельзя просто закрыть на все глаза. Надо проверить: точно ли это сон. Если нет, ты должен спуститься вниз и разузнать, что случилось и почему ты проснулся в таком виде. Если же это сон, будет не поздно вернуться в комнату и снова заснуть.
Я открыл глаза. На нижнем этаже ярко горел свет. Под перегородкой, отгораживающей кухню от лестницы, была лужа крови. В ней лежали босые ноги. Пятки упирались в пол, а пальцы были направлены к потолку, ноги лежали абсолютно параллельно друг другу. Из-за перегородки выше лодыжек ничего не было видно, будто кто-то специально отрезал ступни и положил их в этом место как произведение искусства.
Это человеческие ноги? Или ноги куклы? Или это галлюцинация? Реалист прав — нельзя ничего понять, просто глядя с лестницы. Надо спуститься и проверить. Во рту пересохло, я с трудом сглотнул и стал спускаться вниз. На нижнем пролете кровь и следы от ног были на каждой ступени. А кровь из лужи, оставленной на лестничной площадке, стекала вниз на пол гостиной. Когда я добрался до последней ступеньки, кровавые босые ноги оказались совсем близко, они были настоящими.
Пальцы с выступающими костяшками, узкий подъем, пятки, наполовину погруженные в лужу крови, на левой лодыжке браслет с подвеской в форме ладони. Кишки у меня в животе свернулись узлом, началась икота. Я хотел вернуться в свою комнату, пока не увидел то, о чем буду жалеть.
Я заставил себя сделать шаг в гостиную и с трудом повернул голову направо, в сторону прихожей. От лестницы до входа на кухню тянулась лужа крови в форме вытянутого четырехугольника. Посередине лежала женщина. Женщина с окровавленными босыми ногами, направленными к лестнице, голова ее была повернута в сторону прихожей. Женщина в белом, похожем на ночную рубашку, свободном платье. Женщина с прямыми как палки ногами, сложенными на груди руками и длинными волосами, закрывающими лицо. Женщина, походившая на галлюцинацию психа.
Еще один шаг — и вот ее икры. Шаг — и бедра, прикрытые платьем. Шаг — и я остановился на уровне ее локтей. Голова немного откинута назад, а горло перерезано от левого до правого уха. Надрез был сделан одним движением чьей-то очень сильной руки, которая острым лезвием рассекла горло полукругом в форме лезвия ятагана. Внутри рана была красной, словно оттопыренные жабры. Мне казалось, что эти жабры пульсируют, хватая воздух. Из-под распущенных волос на меня глядели черные зрачки, которые точно острыми когтями впивались мне в глаза. Они словно приказывали подойти поближе. Мое тело рефлекторно подчинилось приказу. Я согнул твердые и прямые, как строительный кран, ноги, присел на корточки рядом с женщиной и протянул руку к ее лицу. Сильно дрожа, я решительно убрал волосы с ее лица.
