— Я не люблю, когда так сентиментально рассказывают о смерти, — неожиданно сказал Хэчжин в поезде на обратном пути, когда мы уже подъезжали к Сеулу. Я, глядя в темное окно, безразлично спросил:
— Почему?
— Потому что это то же самое, что намазывать ручную гранату шоколадом.
— Даже держа в руке гранату, не обязательно быть таким серьезным.
Совсем ненадолго глаза Хэчжина, который смотрел в окно, стали отрешенными. Так происходило всегда, когда он вспоминал дедушку.
— Я прочитал в какой-то книге, что есть три способа защитить себя от страха смерти. Первый — подавление, когда надо забыть о смерти и жить, словно ее вообще не существует. Большинство людей именно так и живет. Второй — все время помнить о смерти и не забывать о ней, тогда ты понимаешь, что каждый день может оказаться последним, и жизнь становится самой большой благодатью, третий способ — смирение. Человек, который смиренно принимает смерть, ничего не боится, даже в ситуации, когда можно все потерять, он сохраняет абсолютное спокойствие. Ты знаешь, что общего у всех этих способов?
Я покачал головой. Я не хотел не только отвечать, но даже притворяться, что думаю об этом. Мне казалось, что легче и удобнее вообще не думать об этих странных вещах, а просто умереть. Хэчжин ответил сам:
— Все они являются ложью. Это просто прикрытый страх.
— А тогда что есть правда?
— Наверно, страх. Потому что это самое искреннее чувство.
Я больше не думал об этом, потому что для меня искренность вообще не важна. Я был не согласен с Хэчжином, хотя не стал приставать к нему с расспросами, зачем он про это спросил. Мне просто до слез было приятно съездить с ним в это короткое путешествие, хотя я чувствовал голод. А кино было еще лучше. Больше всего мне понравился монолог Эдварда.
— Одним словом… я любил его и скучал по нему.
Мне кажется, я буду думать также, если Смерть заберет Хэчжина первым. Я был уверен, что и Хэчжин сказал бы так же. Тогда я предложил ему:
— Давай мы сделаем то же самое.
— Что? — Хэчжин отвел взгляд от окна и посмотрел на меня.
— Напишем по одному желанию, которые мы хотим совершить до своей смерти, и обменяемся ими.
Хэчжин не очень хотел это делать — зачем, мы же не дети. Неловко… Но, когда я достал из сумки стикер и ручку, он сразу передумал. Одной рукой закрыл мне глаза, боясь, что я буду подглядывать, и старательно написал свое желание.
— Обменяемся.
Я отдал Хэчжину сложенную вчетверо записку. Хэчжин сделал то же самое со своей.
— Раз, два, три.
Мы одновременно открыли записки и положили их рядом.
Целый год плавать на яхте по морю.
Встретить Рождество в Рио-де-Жанейро в фавелах.
Про яхту — мое желание, а про Рио — Хэчжина. Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Не было необходимости разъяснять. Хэчжин прекрасно понимал, что значила для меня яхта. А я точно знал, как Хэчжин хотел увидеть трущобы, которые были местом съемок фильма «Город Бога».
Счастливые истории в большинстве своем неправда.
Я вспомнил слова Хэчжина, произнесенные им в тот день, когда мы выходили из кинотеатра. Я хотел спросить, какую правду он хотел бы там увидеть, но передумал. Поезд уже проезжал через реку Ханган. Скоро нам надо было выходить.
Мы расстались на вокзале в восточном Инчхоне. Хэчжин вернулся домой на автобусе, а я у ворот университета встретился с мамой и поехал домой с ней. Мама так и не узнала про «наш секретный день», не узнала про мою мечту, не узнала: претворит ли Хэчжин свою мечту в жизнь, потому что всегда была сконцентрирована только на своих. Если бы и узнала, то только сейчас — с помощью своей кредитки.
Я достал из ящика флешку и вставил ее в компьютер. Каждый год, когда мы ездили на Себу, я сам занимался бронью билетов, поэтому вся необходимая информация сохранилась на ней. Подтверждение личности, копии паспортов Хэчжина, мамы и моего… Я забронировал билет с открытой датой в оба конца в Рио через Дубай, действительный шесть месяцев. Это был подарок на Рождество Хэчжину.
Когда он доберется до Рио, уже немного отойдет от удара. Ведь у него сильный характер. Но все, что произошло в этом доме, и мои секреты останутся вечной загадкой. Этого достаточно. Я представил удивленное лицо Хэчжина, когда он получит по электронной почте билет. Ненадолго я забыл о своем положении, и у меня даже улучшилось настроение. А представив себе, как Хэчжин с темным загорелым лицом бродит с камерой по переулкам в фавелах, я улыбнулся.
В этот момент раздался стук в дверь. Неужели Хэчжин уже проверил почту? Я немного растерялся. Согласно моему плану, он должен был обнаружить билет после моего отъезда. Я быстро положил карту мамы обратно в ящик, выключил компьютер и ответил:
— Минуту.
Хэчжин стоял в двух шагах от моей двери. Его лицо не выражало ни удивления, ни радости. Наоборот, он был в сильном замешательстве, лицо было бледным, взгляд дрожал, губы крепко сжаты.
— Надо поговорить.
Его голос был очень холодным и сухим, словно он проглотил железный прут. Я сразу почувствовал, как с моего лица исчезла улыбка.
— Я скоро спущусь.
— Нет, сейчас.
Хэчжин подошел ближе к двери, словно говоря, что будем разговаривать тут. Он был настроен решительно. Мне это не понравилось, но я посторонился.
— Заходи.
Войдя в комнату, Хэчжин встал у стола и оглядел комнату. Однако он делал это ненамеренно. Его взгляд рассеянно блуждал вокруг, будто бродил по незнакомой местности, потеряв адрес.
— Дать тебе стул?
— Нет, я присяду здесь.
Хэчжин подошел к кровати и сел на краешек. Он не знал, что ему делать дальше: положил руки на бедра и вздохнул, затем сразу же облокотился на колени и согнул спину. Еще через секунду скрестил руки и снова расцепил их, подвигал вперед-назад плечами, потом опустил взгляд, посмотрел на ноги и, подняв голову, уставился на меня. Кажется, он подобрал слова. Я облокотился на край стола.
— Ну… у меня к тебе есть один вопрос, — его голос беспокойно дрожал, словно он ехал на мотоцикле. Я почувствовал, что и тело его дрожит, и подумал, что, видимо, в горле комом стояли смешавшиеся слова и эмоции. Я умолял, чтобы его вопрос не совпал с моим предчувствием. Очень хотел, чтобы он спросил меня про билет. Тогда я найду, что сказать. Скажу, мол, помнишь, когда мы ехали из Мокпхо на поезде, написали свои желания, и это мой последний подарок тебе. Кажется, мне придется отправиться в длительное путешествие, я уезжаю в безлюдное место и пробуду там год.
— Не знаю почему, но меня очень сильно обеспокоили твои недавние слова о том, что мама оставила машину на парковке. Мама же никуда не уезжает без своей машины, тем более, далеко.
