— Загони машину и ложись спать.
— На двадцать минут?
— Скорее, на полчаса.
— Лучше, чем ничего. — Скотт почесал в затылке. — Я там слегка побеседовал с Дэнни. Да не пугайся. Он живой.
— Что ты ему сказал?
— Не важно. Главное, что сказал. И он меня услышал.
Скотт хлопнул дверцей, ухмыльнулся за стеклом и поехал к ступице.
Образ жизни.
Мы с Мейбл поднялись на крышу. Здесь Фидесса и Дэнни оставили метлу. Мейбл, немного поколебавшись, вскарабкалась в седло.
— На хамелеоне туда не проехать, — сказал я.
Заурчали турбины, и мы взмыли над деревьями.
Мы дважды облетели горы. Когда показалась Обитель, я прокричал:
— Сила, Мейбл. Как ты ее делегируешь, чтобы другие работали на тебя? Как организуешь ее, чтобы она не обратилась против тебя, порождая хаос?
— Смотри лучше, куда летишь.
Небесная обитель оказалась пуста. Ангелы покинули свои Небеса. Стойка была опрокинута, на ней ни одной метлы. Огни в кузнице погасли. Мы поднялись по металлической лестнице, заваленной битым стеклом и банками из-под пива. У ямы для барбекю я пнул валявшийся в золе лимон.
— Дьяволы захватили Небеса и увидели, что ангелы оттуда бежали.
— Чертовски похоже на то, — пробормотал я.
На верхней террасе Мейбл сказала:
— Поехали обратно на Ядозуба.
— Прикинула, куда ставить розетки?
— Похоже, им всем здесь разонравилось. — Она глянула себе под ноги. — А если тут больше никто не живет, значит кабель сюда тянуть не нужно — по закону. Быть может, Роджер все-таки добился своего: мы проиграли.
— Погоди…
— Сегодня утром я много об этом думала, Блэки.
— Я тоже.
— Так поделись с дамой своими выводами.
— Мы только что убили человека. А при нынешней статистике…
Мейбл откинула седые волосы со лба:
— Это была самозащита. Впрочем, я сомневаюсь, что сегодня я нравлюсь себе так же, как вчера.
— Так ты не станешь тянуть кабель?
— Нет.
— Погоди… Всего лишь потому…
— Нет, не поэтому. Не из-за ангелов. Из-за того, чему они меня научили. Здесь никого больше нет. Я действую по инструкции.
— Хорошо. Давай возвращаться.
Я тоже не особенно хорошо себя чувствовал. Но я понимал: надо уважать того, кто силой заставляет тебя признать его ценности. А в данной ситуации чем меньше соглашаешься, тем больше должен уважать.
Мы полетели вниз с горы.
Я приземлился (довольно неуклюже) ярдах в пятидесяти от горной речки.
— Понравилось?
Мейбл только глубоко вздохнула и слегка улыбнулась:
— Наверное, это просто не мое. Пошли.
Я сощурился:
— Иди одна. Я через пять минут догоню.
Она подняла серебристые брови, словно понимала что-то, чего не понимал я, но снова улыбнулась. И пошла вниз.
На самом деле мне хотелось полетать еще. И хотелось выбросить все из головы: в рубке у меня лежала куча незаполненных бланков. Не бог весть какая дилемма, но я никак не мог сдвинуться с места. Я стоял на берегу и носком ботинка сбрасывал камешки в воду.
Шорох листьев за спиной заставил меня обернуться.
Фидесса, закинув ногу на сиденье, поднимала птероцикл. Увидев меня, она съежилась:
— Он мой! — В голосе ее снова звучала та же враждебность, что и в первую нашу встречу.
Я уже сунул руку за спину, прежде чем сообразил, что она имеет в виду птероцикл.
— Ой!.. — сказал я. — Да, конечно. Забирай, я налетался на неделю вперед.
Но Фидесса как-то странно на меня смотрела. Она открыла рот. Снова закрыла. И вдруг зашипела:
— Ты чудовище! Ты чудовище, Блэки, и самое ужасное, что ты никогда не поймешь почему!
Моим первым движением было вновь спрятать руку за спину. Но это было глупо, и я не стал.
— Ты считаешь меня этаким упырем? Но мне чужого не надо. Я хотел вернуть его Дэнни, но он не взял…
Я потянулся к пальцу, чтобы снять перстень.
Тут Фидесса опустила взгляд, и по ее глазам я с изумлением и стыдом понял, что она не видела перстня — до этого мгновения.
Я открыл рот. Извинения, оправдания и упреки вертелись у меня на языке. В итоге я так ничего и не сказал.
— Чудовище! — снова прошептала она еще раз, и от ее торжествующей улыбки у меня побежали мурашки.
Тут Фидесса отбросила назад темно-рыжие волосы и расхохоталась. Смеясь, резко крутанула обе рукоятки. Хохот перешел в рычание. Рычание в рев. Метла подпрыгнула как бешеная. В радиусе тридцати футов закружились ветки и сухая хвоя. Фидесса опасно (как мне показалось) накренилась вбок, развернулась и взмыла вверх. Крылья чиркнули по кончикам веток, на меня посыпались листья и хвоя.
Я отряхнулся и отступил на шаг. За листьями она взмывала все выше, выше, выше, как старуха Мэг
[30], как вечно юная Маб, как летающая Аэндорская волшебница.
Добавить почти нечего.
К концу недели меня перевели на Игуану. Месяцев через шесть пришло сообщение, что Мейбл ушла в отставку. Мировая энергетическая система потеряла еще одного хорошего дьявола. Игуана громыхает главным образом в окрестностях пролива Дрейка, рыщет в Антарктиде и на мысе Горн. Я частенько засиживаюсь в кабинете допоздна: предаюсь воспоминаниям, пока холодные южные ветры бьют в потолочное окно.
Да, вот что я забыл рассказать.
Я ведь тогда ходил посмотреть на мертвого Роджера.
Он упал прямо возле кабеля. И мы собирались похоронить его вместе с кабелем.
Я думал, перстень расплавится. Но рука была лишь немного обожжена.
Я снял с него перстень и выбрался из траншеи на отвал. Кто-то зашуршал в кустах.
— Питт!
Она выскочила вперед, но, видно, передумала и метнулась обратно в кусты.
— Погоди, Питт! Ты не могла бы передать эту штуку Дэнни?
Я протянул ей перстень.
Она осторожно подошла глянуть, что я держу. Ахнула и убежала в лес.
Я надел его себе на палец.
Почти сразу после этого на балкон вышла заспанная, улыбающаяся Сью.
— Привет, Блэки.
— Привет. Как самочувствие?
— Отличное. Правда, тут чудесно?.. — Она согнула руку в локте. — Плечо только немножко болит.
