В такие минуты отчаяния, а они накатывали в основном только ночами, она начинала себя сильно корить… Потому что на самом деле не была одинока… Там, в соседней комнате, мирно посапывал ее малыш – Адам… Мальчик от Бога, мальчик, восхищающий одновременно своей красотой, интеллектом не по годам для двухлетнего возраста и спокойствием… ей не были знакомы бессонные ночи, неконтролируемые истерики, кризисы развития… Ее малыш был идеальным… А еще слишком похожим на своего отца… Может быть поэтому он так и не покинул ни ее головы, ни ее сердца… Поэтому и появилась бессонница… Нестерпимо больно было закрывать глаза, уноситься в подсознание, а там – снова и снова переживать его близость, его присутствие, чтобы потом с утра снова вернуться в реальность и ощутить горький привкус одиночества и пустоты на губах…
Нет, жизнь Валерии не была ужасной… В чем – то та женщина из консульства была все – таки права… Все потихоньку сходилось в узор, складывалось… Такова уж природа человека – мы находим возможность примириться со всем, что происходит вокруг нас… Всё рано или поздно принять, во всем увидеть свои маленькие радости… Просто ее история сейчас больше походила не на целостную картину, а на калейдоскоп – вроде бы и есть красивые яркие элементы, а все равно понятно, что это всего лишь кусочки чего – то разрозненного, разноцветного, другого…
Работа была одним из таких приятных, ярких кусков… Она преподавала экологию в ведущем вузе города и на удивление обнаружила в себе тягу к этому делу… Ей нравилось зажигать в глазах молодых студентов искру интереса к предмету, нравилось видеть, как ее доводы и идеи постепенно привлекали все больше и больше новых адептов их дела, нравилось делиться знаниями, видеть результат этого обучения… И пускай теперь она была теоретиком, а не практиком, она реализовывалась в, профессии – а это было главным…
Валерия любила свою уютную квартирку – скромную, но обставленную со вкусом. Любила тихий, уютный двор в кленах, которые летом шуршали своими пышными зелеными шапками, а осенью радовали золотым листопадом под ногами. Она любила свою Полину… По – настоящему единственного близкого в этой новой жизни ей человека по духу и характеру… Любила ее за поддержку, за заботу, иногда за твердость и решительность… а еще за понимание… Ее сметливая подруга почти сразу поняла, что не стоит задавать лишних вопросов… Пожалуй, странные, наводящие на определенные мысли разговоры у них были всего пару раз… Односложные, но крайне показательные…
– Отца мальчика не ждать? – спросила она, глядя в огромные черные глаза месячного Адама.
– Нет…
– Очень далеко?
– Да…
– Все ясно…
На этом их разговор тогда закончился…
– А почему именно такое имя – Адам?
– Потому что для меня он главный и единственный мужчина на свете… Больше не будет другого….
– Так уж и не будет? В зеркало себя видела? У такой, как ты, не бывает к тридцати годам жизни синего чулка. Мужики вокруг просто этого не допустят… Кстати, может опять корни покрасишь? В черный… А то белые волосы твои стали проглядывать… Чудная ты, Лерка… Бабы обесцвечиваются, изгаляются как могут, чтобы посветлеть… Блондинятся за десятки тысяч рублей… А ты наоборот… Свои платиновые волосы портишь… И зачем только?
– Так надо…
Молча кивает… Надо так надо…
– Ты букет на столе видела? От Дмитрия Петровича опять… Утром принесли, пока вы с Адамкой гуляли…
– Не интересно. Выкинь…
– Красивый… Оставлю… И Дмитрий Петрович, кстати тоже красив не по чину и положению…
– Нет…
– Ну а почему сразу нет?
– Потому что…
– Зря ты, Лерка, зря… такими мужиками разбрасываться… Проректор… Молодой – всего сорокет…а как смотрит на тебя… Аж у меня голова кружиться начинает, хотя вроде зареклась уже не смотреть на мужиков никак, кроме как на низший по иерархии половой подвид…
– Не мой он…
– А кто твой? Отец Адама? Так может надо его вернуть…
– Он тоже не мой…
Вздыхает тяжело…
– Сложно с тобой, Лерка… А, впрочем, пусть это твои мужики парятся о том, что ты такая сложная… Вон, кстати, к вопросу о мужиках – приехал снова твой проректор… не понимаю я тебя, могла бы просто на свиданку раз сходить, развеяться… Он же тебя в ЗАГС завтра не зовет… Пообщаетесь…
Сдалась. Не выдержала наставлений подружки. Да и ухажер оказался очень уж настойчивым, уже студенты и коллеги за спиной обсуждали размах его ухаживаний, неудобно как – то… Все – таки пошла… И так в калейдоскопе появилось еще одно цветное стеклышко…
Глава 16
– Лерочка, у меня для тебя сюрприз, – Дмитрий Петрович гладит ее руку, нежно воркуя своим приятным мягким баритоном, – два билета в театр на «Аиду», представляешь, приезжает «Большой» с гастролями. Там просто аншлаг – вся администрация города, бизнес – элита – все билеты разобрали почти сразу, но ты ж понимаешь, что все их дети у нас учатся, так что пару звонков – и у нас с тобой лучшие места!
– Ой, Дмитрий, я сегодня как – то нехорошо себя чувствую, может быть, ты пойдешь с кем – то другим, без меня?
Холеная рука на ее щеке, пристальный взгляд голубых глаз в ее глаза.
– Я теперь всегда и везде буду ходить только со своей невестой, а вскоре женой, Лерочка. Так что никаких «нет» …
Выдавливает из себя улыбку, а самой хочется орать, крушить, бежать, не оглядываясь… И неважно куда, лишь бы от него… Лишь бы подальше отсюда…
Красивый мужчина, этот Дмитрий Петрович. Действительно, все при нем – и ум, и ухоженная внешность, и карьера, и финансовые возможности. С нее пылинки сдувает. Видно, что влюблен, что дорожит… Иначе бы не терпел всех этих закидонов ее, что даже поцеловать себя все эти месяцы не подпускает… Вот только почему сердце волком воет всякий раз, когда он рядом… Слышит его приятный бархатный голос, а ее передергивает… В голове набатом звучит все время другой… с хрипотцой, грубый… Заставляет себя, пересиливает, каждый день подходит к зеркалу и проводит сама с собой тренинг – Дмитрий хороший, он лучший вариант, клин клином вышибают, он любит Адама, с ним жизнь их станет в разы лучше – и возможности, и потенциал… Ей о том, как поднимать мальчика, думать надо… Да и о себе не забывать… Хватит уже в подушку рыдать о том, чего нет… Повторяла не свои слова, Полинины, да вот толку мало… Все равно, стоило его Лексусу в очередной раз подъехать к ее подъезду, в душе все переворачивалось, словно каждое общение с ним – пытка и насилие… А это его «Лерочка» … Ненавидела, когда коверкали ее имя… Ну, та, старая Валерия ненавидела, а эта… Эта должна принять и смириться… Понять, наконец, что нет пути назад, что оглядываться не имеет смысла…
