– Как прошел твой день? – спросила миссис Уэлч. – Что купил в этот раз?
– Персики. Консервированные.
– Персики, – по-доброму засмеялась миссис Уэлч. – Мне порой с трудом верится, что такое может быть на самом деле. Ну кто не знает вкус персиков?
– Дети, – ответил я, улыбнувшись, – малыши, которые только начали познавать этот мир.
В секунду, как только я открыл браузер, лицо миссис Уэлч сделалось печальным. Улыбка исчезла.
– Я пойду придумаю что-нибудь на десерт. Ты что хочешь?
– Что-нибудь необычное.
Даже погрустнев, она не упустила случая подшутить надо мной:
– Это несложно. Для тебя и яблочный пирог – необычный.
Я ухмыльнулся.
– Очень мило с вашей стороны, миссис Уэлч, ничего не скажешь.
Она вышла, а я в который раз выругал себя за то, что взял компьютер при ней.
Миссис Уэлч страдала сильнейшей фобией. Она боялась интернета как огня. И у нее на это имелось три с половиной миллиона причин. Я думаю, сейчас уже больше, я не проверял.
За пару лет до того, как мы с ней познакомились, какой-то мудак выложил в сеть видео. Короткий ролик, в котором ничего толком не происходит, за исключением чудовищного пожара. Полыхала автозаправка, на границе с Нью-Джерси. Была там такая, оказывается, в девяносто четвертом. Люди, видимо, давно разбежались подобру-поздорову, побросав машины. Одиноко горела заправка, никакой суеты вокруг. Но. Смотреть до конца. Жесть. На пятьдесят четвертой секунде. Грохот. Всполох огненного света. Рванула одна из цистерн с горючим. Пожар превратился в адово пламя. Кто-то визжал за кадром. Автор видео дергал камерой, все тряслось. А потом, на первой минуте и двадцатой секунде, раздался нечеловеческий вопль. Крик исходил из самого центра пламени; из его сердца. Можно лишь радоваться тому, что качество видео тех лет оставляло желать лучшего и поэтому мы не видели во всех подробностях ни обгорелых до самых костей ног, ни вытекших глаз, ни жира, стекающего по телу вместе с обуглившейся кожей, будто воск со свечи. Ничего этого не разглядеть на дерьмовой (слава богу) записи. Видно лишь, как от пламени отделялась его часть, живой факел. Этот факел шел, медленно-медленно, в сторону снимающего. Визги стали громче. Началась паника, сутолока, истерика. И поверх всего этого звучал отупляющий своей кошмарностью вопль обреченного. Скелет сделал еще несколько шагов, крик его резко оборвался, и он упал замертво. На первой минуте и сорок седьмой секунде пламя вновь поглотило несчастного.
Спустя столько лет это видео добралось до интернета и за пару дней попало в топ. Три с половиной миллиона просмотров меньше чем за неделю.
Кто-то оцифровал пленку, и миссис Уэлч получила, вместе с миллионами других людей, возможность увидеть последние секунды жизни своего сына. Он работал на той заправке. Пытался своими силами справиться с пожаром и, вероятно, слишком поздно заметил, как пламя добралось до баков с бензином.
Все это я узнал от нее, будучи прикованным к кровати в первые недели после выписки из больницы. Мы бесконечно много говорили. Обо всем. Это было необходимо для нас обоих. Хотя миссис Уэлч утверждала, что я знал эту историю и раньше. И тоже, разумеется, от нее.
Однажды, когда я еще с трудом мог ходить, мне удалось за считаные секунды подлететь от дивана до телевизора и вырвать его шнур из розетки (пульта в этом доме я никогда не видел). По кабельному шел «Терминатор 2». И я, и миссис Уэлч – мы обожали этот фильм. Но мы напрочь забыли о сцене, в которой Т-1000 выходит из пламени.
Я смотрел на пустую строку поиска, занеся пальцы над клавиатурой. У меня больше не было идей. Впрочем, их и раньше имелось не много. Я пробовал загружать свою фотографию и искать совпадения. Просматривал сайты, посвященные поиску пропавших без вести. И, разумеется, вводил свое имя, которое узнал от миссис Уэлч. Никаких результатов. Да и глупо надеяться на имя. Сильно сомневаюсь, что человек, появившийся из ниоткуда, без вещей, без работы, без семьи и друзей, назовет свое настоящее имя. Которое, ко всему прочему, подходит ему не больше, чем колорадскому жуку красные мокасины. Все дело в акценте. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – я родом не из этих мест. И под словами «этих мест» я имею в виду не только Нью-Йорк. Я говорю о стране. Правда, миссис Уэлч утверждала, что видела мое водительское удостоверение, так что вполне можно допустить, что хотя бы мое настоящее имя мне было известно. Питер Ламберт. К сожалению, старушка не запомнила адрес, указанный в правах. А жаль. Очень жаль. Знай я, откуда приперся в эту комнату, поиски велись бы куда более плодотворно.
Я перепробовал все. Но, не имея почти никаких исходных данных, сложно на что-то рассчитывать.
И я вновь ввел в поисковую строку свое имя. И вновь на экране появились десятки однофамильцев; их страницы на фейсбуке, в инстаграме и прочих социальных сетях. Я открыл вкладку «Изображения» и в который раз пролистал несколько сотен фотографий, не надеясь, впрочем, на успех совершенно. Тезки сменились картинками по ассоциациям, а затем и вовсе пошли фотографии, изображающие все подряд. Кроме самого главного. Меня.
С упорством закоренелого формалиста я лениво, но добросовестно убил на это целый час, пока миссис Уэлч не позвала на кофе с яблочным пирогом. Все же сегодня я не зря потратил время. Мне удалось найти несколько аккаунтов в разных соцсетях, которые я, видимо, проглядел раньше. Два профиля в инстаграме и один на фейсбуке. Еще трое с таким же именем и фамилией, как у меня. Еще на трех человек больше шансы, что один из них – это я.
Я сохранил все три ссылки в блокнот, в котором уже находилось сто девятнадцать других ссылок. И ни одна не дала результата.
Сто девятнадцать. Плюс эти три.
Я смог отыскать сто двадцать два человека с тем же именем, каким я представился миссис Уэлч при первой встрече. Я собрал их отовсюду, откуда только смог. Больше всего совпадений по имени нашлось среди пользователей твиттера; несколько человек я смог отыскать на «Майспейсе»; еще несколько – в снэпчате. Конечно, совпадений было гораздо больше, но почти все они меня не интересовали. У тех людей на аватарках стояли их фотографии. Или же была богатая коллекция в фотоальбоме, в которой не сложно определить, кто «хозяин» страницы. Моя рожа там не мелькала. А то уж узнал бы себя, можно не сомневаться. Да, раньше у меня было два глаза и череп мой не походил на мятый бампер Баковского пикапа, но я бы себя узнал. Поэтому я отбирал людей, на аватарках которых стояли обезличенные фотографии: смешные картинки, цитаты, изображения закатов и все в таком духе. Или же вовсе без аватара. Потом просеивал и этих, оставляя лишь тех, идентифицировать которых невозможно: закрытые профили, пустые фотоальбомы. И в итоге смог отобрать чуть больше сотни. На возраст внимания не обращал: вот уж точно не значимый критерий для фильтров.
– Малыш, кофе стынет, – еще раз позвала миссис Уэлч.
Я закрыл ноутбук и, кряхтя, встал с кровати.
– Ну что, снова промах? – участливо спросила миссис Уэлч, наливая молоко в мою кружку с кофе.
