Ненадолго.
А потом они пошли.
Впереди Бес, который совершенно точно знал, куда надо идти людям, во всяком случае, именно этим двум конкретным, бестолковым, не способным найти дорогу домой. За Бесом, стараясь не упустить из виду пушистый его хвост, Стася.
А за нею молодец.
Тьфу, привязалось.
— Ежи… — повторила она тихо.
— Что, простите?
И слух у него хороший. И вообще, с виду, со здоровьем полный порядок. И невеста наверняка имеется. Или подружка. Или целая жена и выводок детей в придачу.
— Ничего, — проворчала Стася. — А вы что в лесу делали?
Интересовалась она исключительно поддержания беседы ради.
…Евдоким Афанасьевич постороннему молодцу точно не обрадуется, он и Стасе-то в первое время не слишком рад был, пугать пытался, только она и без того напугана была до крайности, чтобы обратить внимание еще и на зловещий вой.
Или там цепи лязгающие.
Лязга цепей Стася совсем не помнила, хотя Евдоким Афанасьевич утверждал, что старался. А про вой… было, кажется, в первый вечер, но она решила, что это за окном, что ветрено ныне.
Да…
— Ребенка искал, — Ежи понурился. — Девочка тут неподалеку была. Ушла и заблудилась. Мы искали, я рыскача поставил, он вроде на след вышел, а потом началось странное.
У него, стало быть, только сейчас началось.
А Стася с этим вот «странным» вторую неделю живет и даже, кажется, привыкать начала.
Лес расступился, и Стася почувствовала, что совсем даже не хочет уходить, как и он не желает расставаться с нею, что, если Стася решит остаться, лес будет рад.
До утра.
И…
— Я не могу, — она с сожалением погладила кору ближайшей березы, шероховатую, неровную. — Извини, но… не могу. Но я приду еще. Обязательно.
Маг промолчал.
Еще и понимающий.
Или… завороженный? А дом был хорош.
В лунном свете он казался белым. Ночь скрыла недостатки, что трещины в колоннах, что влажные потеки на стенах. Дом помолодел. Величественным львам, что лежали у подножья парадной лестницы, вернулась их целостность. Виноград укутал левое крыло, а над правым стрелой вздымалась к небесам башня. И темнел круг циферблата.
Часы стояли.
Они замерли на без трех минут полночь.
Или полдень?
Главное, что тяжелые, узорчатые стрелки их были готовы сомкнуться, отмеряя начало нового дня — или ночи? Да только не позволили. То ли люди, то ли сила.
— Надо же… — тихо произнес Ежи. — Вы здесь живете?
— Живу, — Стася указала на пролом в ограде. — Нам туда, а то обходить долго.
Верховный маг, может, и не был привычен к этаким вот походам, но отказываться не стал, и в дыру пролез с немалою ловкостью, за которой Стасе привиделся немалый же опыт лазания по дырам в чужих заборах. А парк… шелестел ветром. Темные кусты.
Темные деревья.
Одичавшие цветники и клумбы, заросшие колючим шиповникам. Где-то там, в ветвях его, трещал соловей, одиноко и о любви. О чем еще соловьям трещать? Но мысли Стаси были заняты другим.
— Только… — она замялась, не зная, как объяснить. — Дом… точнее, бывший его хозяин… он и нынешний, просто немного, как бы это выразиться, утратил материальность… он не слишком любит гостей.
— Там призрак?!
— Призрак, — подтвердила Стася, которой совершенно не понравилось, как вспыхнули глаза молодца. Вот прямо-таки почудилось в них готовность немедля совершить подвиг.
А к чему ей подвиги?
Ей подвиги не нужны, тем паче посеред ночи и вообще сомнительного свойства.
— Не стоит волноваться, я вполне управлюсь с любым призраком…
— Только попробуйте, — Стася нахмурилась.
И руки в бока уперла, как делала Никитична, когда выходила спорить с грузчиками или иные какие проблемы решать.
— Простите?
— Только попробуйте его обидеть! Он… он, между прочим, давно здесь живет. А вы так, в гости пришли и… и…
Она выдохнула, поняв, что аргументы закончились.
— Соседство с призраками весьма опасно для здоровья людей, — Ежи смотрел снисходительно, как на ребенка. — Призраки, не имея собственного источника сил, тянут их из людей, и если взрослый человек ощутит лишь легкое недомогание, то для ребенка или старика, или больного, ослабевшего человека, подобная потеря сил может быть смертельна.
— Значит, у меня неправильный призрак, — Стася мотнула головой.
Слабость?
Не чувствовала она слабости.
И недомогания тоже.
— Послушайте, — сказала она магу, который на дом глядел жадно, явно изнывая от желания немедля оказаться внутри. — Или вы ведете себя прилично, или уходите.
— Куда?
— Туда, — Стася указала на ограду и дыру в ней. — Но можете остаться и в саду.
Все-таки она была девушкой доброй, не лишенной сочувствия, а возвращаться в лес магу явно не хотелось.
Думал он недолго.
— Хорошо, — маг приложил ладонь к груди и слегка поклонился. — Обещаю, что без вашей просьбы вмешиваться не стану.
Верить?
Верить мужчинам опасно. Вспомнить хотя бы Владика… и не верить вроде бы причин нет. Маг стоит, смотрит пречестными глазами, и от взгляда этого в душе сомнения крепнут.
Не может у живого человека настолько честного взгляда быть.
Впрочем, минут через пять Стася сполна осознала, что маг, пусть и был проблемой, но не самой большой: на ступенях, положив голову на постамент мраморного льва, мирно спала девочка. И по тому, как выругался маг — пусть и шепотом, но слух и у Стаси отменный — она поняла, что это именно та девочка, которую он искал.
Нашел, стало быть.
И Стася нашла…
Глава 15 Где случаются новые знакомства, а ночь идет своим чередом
…порой люди обзаводятся странною привычкой разговаривать с котами. Это происходит, на мой взгляд, от общей их неустроенности и отсутствия того душевного равновесия, которым обладает всякий уважающий себя кот. Разговор, безусловно, людям нужен, однако это вовсе не значит, что им следует отвечать.
«Семь крыш и одна синица, или же Мысли о сути жизни и рыбных потрохах». Рассуждения премудрого кота Мура, так и не оформленные им в книгу в силу врожденной лени и общей ненадобности.
Ежи, конечно, слышал, что в прежние времена и мир был ярче, и маги крепче, и ведьмы злее, однако к рассказам этим относился скептически, не без оснований полагая, что в основе многих лежат не столько факты, сколько плоды чужого воображения.
