А Ежи…
…сколько их было, уже все-таки не людей, ибо люди, даже спеленутые силой, не способны жить столько. Они, некогда увязшие в проклятьи, погрузившиеся на дно озера, ныне пребывали все в той же полудреме, которая опутала их сотни лет тому.
Они улыбались во сне.
И Ежи всматривался в эти лица, круглые смуглые и узкоглазые, похожие одно на другое. Он чуял, как слабеют путы.
Как…
…еще немного и воды Ильмень-озера, призванные силой истинной ведьмы, отступят.
…шевелились тонкие усы, слались зелеными нитями гривы неподвижных коней, не истлели бунчуки, поблескивали золотом знамена со знаком Злого солнца.
- Боги милосердные…
…и не понять, то ли человек произнес эти слова, то ли волны, что отступали от берега, повинуясь иной воле. И казалось, что вот-вот откроются сомкнутые глаза, и полыхнут яростью. Вырвется из тысяч глоток крик, ударит по городу, который давно уж забыл.
- Магов надо подымать всех, - боярин первый заговорил. – Ведьм. Ополчение…
…заклятье еще держалось, но…
Менялось?
Его меняли. Кто-то, кто знал…
- Сколько их там? – это уже спрашивали у Ежи. А что он мог ответить? И хватило-то лишь на то, чтобы книгу закрыть, обрывая связь.
Князь, побелевший, слабый, кивнул.
И опустился на пол.
- Извините, - сказал он сипло. – Я… сейчас отойду.
- Поесть надобно, - Гурцеев поглядел хмуро. – Стало быть… от как оно… сгинули, да…
- Их прокляли, - Ежи потер виски, в которых вновь билась мысль, что уйти отсюда – самое разумное решение. – Тогда… просто… они тоже не умели. Наверное. Поэтому и сформулировали проклятье так… неточно. Вот и…
- Прокляли или как еще… на от, - Гурцеев протянул князю флягу, которую тот принял. Руки у Радожского дрожали, но с флягой управился.
- Мед…
- Мед на травах. Супружница моя делает. Лучше нет силы поправить… стало быть, у нас там, - Гурцеев кивнул на озеро, - хазары… много…
- Возможно, что шаманы сумели защититься от проклятья, пусть не полностью, но вот так, - Ежи положил ладони на книгу, но та вновь притворилась обыкновенной. – Они… не живые. Даже если снять проклятье, они не будут живыми.
- Час от часу не легче, - произнес государь, лоб потирая. – То есть, у нас там войско неживых хазар, которые, очнувшись… не помрут?
Спросил он это с надеждой.
Ежи прислушался к себе и покачал головой:
- Стало быть, не помрут, а… что будут делать?
- Вестимо, что. Грабить, - проворчал Гурцеев.
- И убивать, - Ежи книгу отпустил и подошел к окну. Странное дело, если и испытывал он прежде трепет перед государем-батюшкой, то ныне от этого трепета ничего не осталось. – Или то, что им прикажут. Тот, кто пытается пробудить это войско… я не думаю, что он стал бы рисковать. Немертвые опасны. И одолеть их куда сложнее, чем живых.
Ежи раскачивался, вглядываясь в темное облако, что змеёй окружило город.
- Дело не в мести… месть… я думаю, что не только в ней… какой смысл уничтожать город? Что он… или она… или те, кто объединились… что они получат от руин? А вот устроить…
- Нападение, чтобы занять войско… - подал голос Радожский, отряхиваясь. – Ну и погань эта твоя книга, ведьмак…
- Еще какая, - согласился Ежи.
- Войско, стало быть, будет там… и маги, и ведьмы… а тут смута? – Гурцеев огладил бороду. – Ишь ты… и тебя, стало быть, государь, побьют. И сыновей твоих. И… прочих? А кто на трон сядет? Или… оставят кого? Скажем, младшенького… до поры, до времени… а я тебе говорил, что надобно смутьянов давить.
- Задавим, - государь поднялся и глаза его блеснули зло. – Всех задавим… но сперва…
Он тряхнул головой.
- Димитриевым займись… только…
- Я понял, осторожно.
- Именно. Тебя, ведьмак, не почуяли?
- Не знаю, - вынужден был признать Ежи. – Но… думаю, что даже если почуяли. Старое проклятье. И снять его непросто, не говоря уже о том, чтобы оборотить. Много… силы нужно.
- И крови?
- И крови, - Ежи повел плечами.
- Тогда понятно, - Радожский поднялся, пусть и пришлось протянуть ему руку, за которую он вцепился. – Во многом… вдова эта… людоловы… думаю, не они одни. Где грязь, там заводится… всякое. Она помогала людям. Люди платили ей… людьми в том числе. Как удалось понять. А те люди… жертвы, которые собирались.
- И собираются.
Теперь Ежи видел не только туман, но и тончайшую сеть, его пронизывавшую. И паутина чужого заклятья казалась даже красивой, она завораживала сложностью своей, но в то же время имелся пока в ней некий неясный изъян.
- Что бы они ни делали… все еще не закончено. И если понять…
- Где творится… - Радожский подобрался и оскалился совершенно по-звериному, сделавшись вдруг похожим на свея.
- Именно, - Ежи выдержал безумный этот взгляд. – Вот только просто не будет. Там есть ведьмак. Или ведьма. Или… и то, и другое. И не только они. Их не оставили бы без охраны… нет. Нам нужна помощь и…
Ежи знал, у кого спросить.
…стая кружила.
В тумане все гляделось иным.
Стая беспокоилась.
Она чуяла вожака, где-то там, близко, и его сомнения, и даже непонятный страх, который, впрочем, весьма скоро отступил, сменившись четким приказом: не приближаться.
Стая… подчинилась.
И волчий вой, потревоживший было тишину побережья, стих. Слался туман. Слой за слоем. Наползал белизной. Он пах кровью и мукой, и звери, как никогда остро ощущая этот запах, не имели сил остановиться.
Трори присел было.
И вскочил.
Оскалился, рыкнул коротко, на что Бьорни ответил рычанием же, но низким протяжным. Ждать сложно, но… такова воля вожака.
Вот и оставалось, кружить по вытоптанному каменному пятачку и скалиться.
Сдерживать себя.
Кружить.
Сдерживать.
Кружить…
Туман всколыхнулся, раскалываясь на две части. И в рыхлой утробе его задрожала тонкая нить зова. Звал человек. Знакомый. И пожалуй…
Стая замерла, глядя на Бьорни. А тот… тот раздумывал.
Вожак.
И…
Человек? Человек не требовал, нет. Скорее уж просил о помощи. И если Норвуд её не желает, то… почему бы и нет?
И Бьорни первым шагнул на тропу. В конце концов, все лучше, чем собственный хвост ловить.
…звери выходили в залу.
