Не сами идут?
Путы спали, а девица склонилась над котлом и косу убрала, голову вывернула нехорошо, подставляя под удар белое горло.
Норвуд заворчал. А жрец… жрец усмехнулся, чтобы в следующее мгновенье…
- Стой, - княжич повернулся резко. – Я согласен.
- Согласен? – темный клинок в руке жреца гляделся уродливым когтем. А может, и был им. Мало ли на свете странных зверей? Норвуду ли не знать.
- На твое предложение. На обмен. Я принесу себя в жертву… добровольно. А ты отпустишь их. Их и моих людей.
- Надо же, - жрец тоненько хихикнул и уродливое его лицо стало еще более уродливым. – Стало быть… согласен? Ты, княжий сын и наследник, добровольно взойдешь на алтарь, чтобы спасти… холопок?
- Людей, - покачал головой Вышень.
И Норвуд пошевелил пальцами, разгоняя кровь. Ишь, занемели.
- Это глупо.
- Пускай.
- Заклятье почти сплетено. И ты нужен госпоже, как и твой отец… скоро мертвое войско кагана Ибузира очнется ото сна и нападет на город.
Норвуд замер.
Войско?
Какое, мать его, войско…
- Мой брат откроет путь во дворец, чтобы ты и твои люди исполнили предназначение.
Вышнята выдвинул челюсть вперед.
И взгляд его…
- Если откажешься ты, то… нам придется звать твоего отца. Он не откажется. Но тогда там, внизу, - жрец махнул рукой. – Защитников станет меньше, ибо за твоим отцом пойдут и другие… город, конечно, устоит, ибо госпоже не нужно разорение. Но погибнут многие. Чем их жизни хуже, чем жизни этих девушек?
- Я… не знаю!
Вышнята тряхнул головой.
- Я… не хочу больше…
- Никто не хочет, человек. Мы тоже против крови, что льется зря… но эти девушки уже мертвы, - теперь жрец говорил ласково. – Их силу выпили, как ту, что каплей дара горела, так и жизненную. Даже если я отпущу её, она просуществует недолго. Поверь. У моего рода большой опыт. К сожалению.
И темная рука коснулась девицы.
- Они не испытывают страха. Не чувствуют боли. Они не понимают, что происходит, в отличие от тех, кто умрет внизу… умрет из-за твоей неуместной слабости.
- Проклятье! – Вышнята сжал голову в огромных ладонях. – Как же я вас всех…
- Вы, люди, слишком беспокойны. Правда, свей?
Жрец осклабился.
И клинок вновь поднялся, медленно, дразня… на кривом острие его блеснуло солнце.
…треснул туман.
Натянулось белое его полотно. И жрец, почуяв неладное, обернулся, а второй вскинул руки, готовый сотворить заклятье.
И Норвуд прыгнул.
С земли.
Оборачиваясь в полете, норовя вцепиться в горло тому, в черном, который точно не был человеком, понимая, что не успевает.
- К бою! – взревел Вышнята, выхватывая меч, а после упал, захлебываясь кровью. – Бейте тварей! Всех… тварей… кто…
Он был слишком большим, чтобы позволить проклятью одолеть себя. И клинок, отправленный сильной рукой, провернулся в воздухе и пробил темные одеяния, и тварь, явно удивленную.
- Ты… - прошипела она. – Пожалеешь… княжич.
- Уже, - Вышнята вытер кровь с лица. – Жалею. Что… отец… связался…
Кривой клинок ударил Норвуда по морде, вспоров такую надежную волчью шкуру. А удар в грудь отшвырнул зверя на землю, выбив дух.
- Так даже лучше, - черное одеяние сползло с лица, и лицо это оказалось обыкновенным, чересчур костистым, пожалуй, кривоватым слегка. – Твоя кровь тоже неплоха…
Жрец стряхнул темные капли в котел.
И мир задрожал.
А потом… потом что-то изменилось.
Взвыла стая, окончательно проламывая тонкую грань между мирами. И бледный туман, который обыкновенно развеивался, вдруг пополз из дыры, норовя заполонить всю-то долинку. Норвуд вскочил. Заголосила старуха. Сзади раздался чей-то хрип. И запах крови сделался тяжелым.
Сладким.
Рот наполнился слюной, а туман… туман спешил подобраться к котлу, заглянуть в него и, напитавшись темною силой, подняться к самым небесам.
- Убей… - Вышнята еще жил. Стоял, опираясь рукой на землю, силясь подняться, захлебываясь собственной кровью. – Убей его… всех их… не дай им… отец… ошибся…
Из тумана выступила тень, в которой ныне не осталось ничего человеческого, и мелькнула рука, вгоняя нож в спину княжича.
- Твоя жертва принята, - сказал жрец и оскалился.
Норвуд оскалился в ответ, уже понимая, что опоздал.
Но это не значит, что он позволит твари вот так… в волчьем теле есть свои преимущества. И клинок скользнул по шкуре, а клыки вцепились в белое мягкое горло.
Кровь твари была горькой.
А смех… пускай себе смеется. Перед смертью можно.
Глава 58 Где запоздало исполняются некоторые детские мечты
Порядочного человека можно легко узнать по тому, как неуклюже он делает подлости.
Из наставлений боярина Вертюхова старшему сыну.
Мишанька успел догнать батюшку. С трудом. Все ж бегать во всех этих юбках – дело неудобственное. И ладно-то хоть наряд сподобили более-менее свободный надеть, в ведьминых платьях он бы и того не сумел.
- Надо… срочно…
- Некогда, - Гурцеев взмахнул рукой, а после отряхнулся, скидывая тежелую шубу, как есть, на грязные камни.
И шапка за нею последовала.
А вот посох свой батюшка не отпустил, повел кругом, и воздух затрещал от силы, которая того и гляди прорвется.
- Им мертвую воду подсунули! – рявкнул Мишанька, понимая, что еще немного и батюшка уйдет.
Опять.
Всегда-то у него находились дела преважные, тогда как собственные Мишанькины представлялись ему пустыми, времени и внимания не требующими.
- Что?
- Мертвую воду, - Мишанька с раздражением отбросил косу за спину. – Подсунули. Соколовой. Полагаю и Медведевой. И прочим из тех, что порододовитей. Ну, ты понял.
На родовитости споткнулся.
Батюшка сдвинул брови, но хотя бы слушает.
- Вот, - Мишанька протянул флакон, обернутый кружевным платочком Аглаи. – Мне Соколова выдала. Её матушке жрец, который… камень зажигал алтарный присоветовал. Сказал, чтобы выпила, тогда станет краше прежнего. Хотя там уже краше некуда.
- И остальным…
- Я не проверял. Не успел. Собирался, но к царице позвали… что тут происходит?!
- Смута.
