Сказала и растопыренной рукой пихнула царевича в грудь. Она казалась невысокою, хрупкою, не способною причинить хоть сколь бы серьезный вред, но царевич покачнулся.
И рухнул.
А демоница – все-таки Стася решила, что это женщина – повернулась к старшему.
- Чего ты хочешь? – спросил он, глядя в черные глаза.
- Смерти.
- Моей?
- Твоей. Его. Его, - демоница указала и на младшего царевича, что стоял и хмурился, верно, переживая, что ему пламенеющего меча не досталось. – Её…
- Матушка в чем виновата?
- Она жена его… - сказала демоница. – Перед богами. Муж и жена становятся едины… вы все одного рода, одной крови…
Стася нахмурилась.
Что-то в этом определенно было, но вот… не сейчас. Демона следовало остановить. Что бы там в прошлом ни происходило, это же не повод сейчас революцию устраивать! Стасе в этом мире еще, между прочим, жить. Если получится.
А жить лучше в мире.
- Стой! – крикнула она, но демоница не услышала.
- А… если я предложу тебе откуп? – старший царевич смотрел в глаза. – Возьми меня… братьев… мы согласны… но сохрани державу.
- Державу? – демоница, кажется, удивилась.
- Ты… можешь взять тело. Можешь. Займи мое. Или Свята… не важно. Главное, не допусти смуты. Если будет, кому наследовать, бояре успокоятся… не совсем, но ты справишься. Сумеешь навести порядок… это будет справедливо. Ты… твои дети останутся на троне. Да и сама ты… если уж из-за него все. Возьми.
- Я?
Бес заурчал и хвостом дернул.
- Ты. Медведевы, конечно, захотят сами… они ведь думают, что сами бунт затеяли. Заключат союз с кем-то из бояр, если уже… чтобы поддержали. Другие будут против. Начнется война. И соседи не откажутся отхватить себе кусок. А если будешь ты… ты найдешь на них управу. Так что… я согласен. Забирай меня. Душу. Жизнь. Что там еще тебе надо…
…все ж таки сложно с мужиками.
То они жениться желают, от прямо тут, без промедления, то подвиг совершить, то еще какую глупость. Баська подавила тяжкий вздох, на суженого глядя с укоризною. Между прочим, тварюка тоже глядела, однако с удивлением. Тоже, небось, поверить не способная была, что человек в здравом уме будет этакие глупости городить. Душу он отдаст… душа в божией власти находится, и не след ею торговать, особенно со всякими тут… нечисть обманет.
Это и дитяти известно. А цесаревич… даром, что вымахал здоровущий, вона, макушкою до притолоки мало-мало не дорос, а ума под этою макушкою немного.
И Маланька хмурится.
Своего щупает и хмурится.
Недобро так.
Вона, меч подобрала, в руках покрутила и оставила. И верно. Он и с виду тяжеленный, а вот поясок узорчатый – самое оно.
- Хорошо, - сказала тварь, широко так усмехнувшись, радостно. – Я согласна.
Он тут-то Баська и поняла: не видать ей личного счастья.
Сейчас тварь возьмет и сожрет, сперва царевича, - он-то, конечно, сам виноватый, если дурак, однако же у Баськи планы! – а потом и за прочих примется, кого только сумеет.
Баська поглядела на Маланьку.
А та…
Баська присела тихонько и рукой пошарила. Дубы-то проросли здоровущие и пол каменный изрядно поломали, а стало быть, найдется камушек… камушком-то против нелюди воевать сложно, но не воевать…
…да чтоб дочь купеческая честная взяла и тихо померла?!
Не бывать такому!
…камень…
…не камень, а лучше если… кочерга какая… или сковородка, чтоб такая, тяжеленная, из свиного железа деланая, которой давече Антошка хвалился. Баська её тоже взяла поглядеть, так едва удержала. Еще сказала, что такою сковородою только нежить воевать, а не блины печь.
Она пискнула, когда пальцы нащупали знакомую рукоять, деревом узорчатым убранную.
Нащупали.
Стиснули.
И… когда тварюка склонилась к царевичу, будто поцеловать его желая, на самую макушку ей и опустили. Может, оно и дух неупокоенный, местью объятый, но нечего при честной девке жениха ейного целовать!
Демон только охнул и…
…рухнул.
А цесаревич зашатался так, будто разом в коленях ослабши. И тоже рухнул, прямо на эту вот…
- Зашибла, - с упреком произнесла Маланька, на обоих глядючи.
- Не зашибла, - возразила Баська, сковородку баюкая. И вовсе она не тяжеленная, самое оно по рученьке девичьей. – Я его не тронула… он… может, это… как его… впечатлительный дюже.
- Ага, - со смешком произнесла ведьма. – Не привык, что демонов сковородкой побивают.
- Ну… - Баська сковородку погладила. – Чего нашла, тем и побиваю…
Тварь лежала тихо-тихо, даже не дышала, что, впрочем, Баську не особо обмануло, потому как с нелюди оно станется, притвориться неживою, а потом вскочить и…
- Надобно её мечом, - сказала Маланька, верно, о том же подумавши. И меч попыталась поднять. Даже вышло. Немного.
- Не надо, - сказала ведьма, опустившись подле лежащих. – Она… больше не одержима.
И погладила волосы женщины.
- Это… ненаучно, - тихо произнес третий из царевичей, забирая меч из Маланькиных рук. И поди ж ты, сам он махонький, тоненький, что девица, а эту огромадину одною рукой держит. – В конце-то концов…
- Бывает, - отозвалась Лика и шею вытянула. – А… что с ними?
- Зачаровало, наверное, - ведьма сказала это не слишком-то уверенно.
- Сильно?
- Куда уж сильнее, - она вдруг усмехнулась. – Только поцелуй невинной девы и способен спасти…
От тут-то Баська и поняла, что деваться ей некуда, тем паче, что с пола поднималась царица, тяжко, но все ж поднималась, а Антошка поспешил руку ей подать, и плечо подставить.
Ишь-ты… и ведь так тихо-тихо сидел.
С другое стороны, это ж Антошка, какой с него спрос-то…
- Так… - Баська зарумянилась, потому как одно дело в мечтах лобызаться, чтоб в уста сахараные да с непременною женитьбой после лобызания, и совсем другое наяву.
В мечтах-то все краше.
А тут…
- Иль тебе мой сын не люб? – тихо спросила царица, Антошкину руку сжимая.
- Я… я не знаю! – честно призналась Баська. – Он… он хороший. И красивый. И… и я его второй раз в жизни вижу-то! Может, маменька отца вовсе не знала, но… так же ж нельзя! А вдруг… вдруг мы…
- Целуй уже, - устала произнесла ведьма. – А потом разберемся, сколько вам еще друг на друга смотреть и вообще…
Она рукой махнула.
Огляделась.
