Не сразу, но…
А и вправду, что дальше?
Жениться? И на ком? На ведьме Анастасии, испортивши жизнь и себе, и ей, и… на Горыне? Ославивши её перед всем миром, ибо клятву его боги не примут. Не жениться, но уехать трусливо, от решения отказавшись да и помереть где-нибудь в глуши, пусть не героическим способом, но… он бы и сделал так, да что-то подсказывало: не позволят.
Найдут.
И вернут.
…буря набирала силу. Она двигалась медленно, подминая под себя и небо, и звезды, и столь же медленно шелестели воды Ильмень-озера, которое тоже никуда-то не подевалось, но стояло этакою стеной, готовой рухнуть в любое мгновение. И ладно, ежели затопит, что хазар, которым теперь все-то равно, что своих побитых, но ведь, разозленное, растревоженное, озеро пойдет дальше, по берегу.
Доберется до посадов.
Перемахнет через стены с частоколами. Сунется на узкие улочки. Разметает дома с домишками… не было беды, горе пришло.
Радожский встал.
Слабый он. И с водою в силу огненной стихии своей никогда не ладил, но…
…люди чуяли бурю.
Даже те, кого боги обделили даром, тоже чуяли. И на небо глядели, устало, обреченно даже, ибо, если против немертвого войска они могли воевать, то что с бурей делать-то?
Ничего.
Только и остается, что ждать… и послать бы в город, предупредить людей… или… не успеют. Даже если вновь ударят колокола, если люди поспешат уйти, если…
Маги возятся, плетут стену, которая встанет на водяном пути. И понимают, что силенок их жалких не достанет, разве что задержат ненадолго волну, отберут часть разрушительной её силы, да и то…
…уходить надо.
Уводить.
И Горыню тоже.
А он стоит и смотрит. Стоит…
…на берегу метался ветер.
То к воде, то от воды.
И Стасю он закружил, сыпанул в лицо то ли песком, то ли пеплом, а после вовсе облизаш шершавым влажным языком с макушки до пят. И отступился. Захныкал.
- Сила какая… - задумчиво произнесла Эльжбета Витольдовна, на небо глядя.
И Стася кивнула.
Сила.
Небывалая.
Словно… словно кто-то взял и всю, что скрывалась в миру, да выпустил, слепил с неё наспех заклятье да и кинул.
- Полная дестабилизация энергетических слоев, - согласилась Марьяна Францевна, вытащив из рукава лорнет на палочке. Лорнет был золоченым, палочка – обыкновенною.
- Ага, - сказала Лилечка. – Земля беспокоится. И вода беспокоится.
- Ведьмак постарался, - Эльжбета Витольдовна покачала головой.
- Помилуй, а что ему еще было делать?
- Подумать для начала…
- Так времени у него особо думать не было, - возразила Марьяна Францевна. – Тут уж как получилось…
- Так получилось, - Эльжбета Витольдовна встряхнула руки. – Итак… сколько нас тут?
- Я да ты… Анастасия?
- Чем помогу, - Стася поежилась, до того темною недоброю казалась ей сила, что собиралась там, вдалеке. Да и сам мир сделался…
Неправильным.
Будто кто-то играл на расстроенном пианино, и без того неумело, не попадая в нужные ноты. Оттого и мелодия эта вызывала лишь мучительное желание заткнуть уши.
- Трое уже… маловато.
- Извините… - Аглая просто появилась на берегу. – Я… если позволите…
- Будем рады, - Эльжбета Витольдовна склонила голову. – Уже четверо…
- А что надо делать?
- Самую малость. Слегка исправить мир… говорят, в прежние времена ведьмы тем и занимались.
Стася вздохнула. Вот ведь… мир исправлять. Если подумать, самое оно, деяние для попаданца. Сперва исправить, затем направить по пути прогресса. А она тут котиками занимается, вместо того, чтобы улучшать житие окружающих и бороться за всеобщее счастье.
Бес мурлыкнул, потершить о ноги.
Мол, всеобщее счастье – вещь исключительно умозрительная, аки сферический конь в вакууме, а котики в заботе нуждаются реально. Так что…
- Для круга маловато, если только наших…
- Тропу при такой нестабильности прокладывать просто-напросто опасно, - Марьяна Францевна продолжала разглядывать небо через лорнет. – Да и… тебе ли не знать…
…договорить она не успела, а может, успела, только голос её потонул в грохоте. Небо полыхнуло золотым, затем алым. И ветер, обретши силу, ударил Стасю в грудь. Она едва устояла. А он, разозленный, поднялся, чтобы обрушиться уже на людей, что выстраивались на берегу, смыкали щиты, будто так надеясь удержать бурю.
Та же близилась.
…молния расколола небосвод, и Стася ослепла. А когда вновь смогла видеть сквозь слезы, то поняла, что людей на берегу стало больше… они сами шли, женщины в белых до пят рубашках, и девушки в таких же рубашках, и совсем еще девочки, дети.
Шли взявшись за руки, вслепую, но не спотыкались, ибо земля выравнивалась под их ногами, будто берегла сразу и всех.
А может, так оно и было.
- Круг… - Эльжбета Витольдовна тряхнула головой, и косы её вдруг распались, а седые волосы растеклись по плечам. – Все в круг, маревы дочки…
И руки её, сомкнувшись над головой, коснулись друг друга, отчего раздался звон, гулкий, протяжный, будто кто-то там, далеко, ударил в медный таз. А потом она закружилась в танце. С закрытыми глазами, с умешкою совершенно безумной.
Ведьмы же и вправду вытягивались хороводом. Одна за другой, одна… и кто-то коснулся Стасиной руки, сжал её пальцы осторожно, бережно даже, увлекая за собой.
В круг.
Ведьмин круг. Ведьмин танец… учиться?
Она ничего ведь не умеет. И они не больше. Они забыли, что было прежде, утратили силу, почти… приручились, не зная, что не бывает домашних ведьм. Дикие?
Теперь все они дикие.
Кружатся на берегу, и небо гремит, норовя заглушить ту неслышимую обыкновенными людьми музыку, которую надобно исправить.
Просто…
…исправить.
И не думать о том, как оно, чтобы по науке…
Танцевать.
Лететь. Чтобы по нотам, чтобы… раз за разом… и выше, и небо тоже исправить, а то ишь, прохудилось, того и гляди все молнии растеряет, а там и звезды посыплются, будто из драного мешка.
Стася…
Странное чувство. Она была в круге и частью его, она делилась силой и силу же получала. Разную. Горячую. И ледяную, что вода из зачарованного ручья. Кислую.
Горькую.
Сладкую до того, что зубы склеивало. Чужую. Свою.
