Становиться в круг.
Браться за руки.
Какой в этом смысл? А дыма все больше. Дым прибывает, что сверху, что снизу… и девушки боятся. Но страх их еще не настолько велик, чтобы ослушаться.
В круг…
Закрыть глаза. Стасе легче с закрытыми, хотя она все одно слышит и голоса, и плач, и слабое потрескивание пламени, которое разгорается с каждым мгновеньем.
Если выберется, то…
…учиться надо.
И старших слушать.
Дома сидеть. В светлице. Вышивать. Или еще каким полезным делом заняться, а она…
…ничего. Об этом потом.
Сила откликнулась легко, и потекла, побежала из рук в руки, прирастая иною, той, что в каждой укрыта.
Ручеек к ручейку.
Поток…
Хоровод. Странно, наверное, ненормально водить хороводы в горящем сарае… и лезет в голову всякое, но Стася гонит. Ей нужна дорога, которая прочь, которая…
…выведет.
И девушки, связанные силой, не способные больше разжать руки, а то и одурманенные – все-то смолкли, включая Горыню, все-то идут, повторяя каждый шаг Стаси – сотворяют эту тропу.
К стене.
Сквозь стену, ибо нет её, каменно… и дальше. Куда?
К берегу.
Подальше от огня, поближе к воде… где вода, огня не будет. Так что пусть будет вода. Много воды вокруг. Главное, довериться, что тропе, что собственной силе. И глаз не открывать, иначе волшба развеется. А Стасе надо успеть, всех вывести…
И она успела.
Кажется.
Она ощутила, как лица касается холодный ветер, вдохнула его полной грудью, а потом ветер закружил, завьюжил и толкнул Стасю. Она и упала. Не хотела, но все одно упала…
На чьи-то руки…
Глава 19 Сказывающая, что не след встречаться с волками на узкой тропе
…многие мужчины, влюбившись в ямочку на щеке, по ошибке женятся на всей женщине.
Из откровений профессиональной свахи.
Серая тень встала перед Ежи, запирая путь.
Зверь был огромен. Он походил на волка, но не просто крупного, огромного, такого, на которого, как в сказке, сесть можно было, что на коня. Вот только глядел зверь не по-сказочному мрачно.
- Ведьмак, - сказал он, хотя пасть не шевельнулась.
- Волколак?
- Не узнаешь? – зверь чуть склонил голову, и Ежи кивнул: узнал. Пусть ничего-то в обличье его и не напоминало смешливого паренька, с которым ему случалось перемолвиться парой слов.
- Сам или…
- Все.
Странно говорить без слов, но, пожалуй, эта странность не самая удивительная.
- Что случилось?
- Суженая пропала. Норвуд… если с ней что-то случится, лучше бы мне утратить свое бессмертие.
Волчье тяжелое дыхание коснулось лица. И когда в тумане вновь раздался вой, зверь ответил на него. Вой близился, как близились и тени, которых было слишком уж много, чтобы надеяться, что они просто пройдут мимо.
Норвуд…
Вожака сложно не узнать. И если первый зверь показался Ежи большим, то черный волк с перечеркнутой шрамом мордой был вовсе огромен. Он и на Ежи-то глядел сверху вниз.
- Знаете, это, конечно, не совсем мое дело, - подал голос Радожский, пытаясь дотянуться до своего огня, но уже понимая, что в этом месте, чем бы они ни было, его дар бессилен. – Но… что-то мне подсказывает, что происходящее не совсем нормально.
Ежи с ним согласился.
В обоих случаях.
- Ведьмак, - в желтых глазах волкодлака Ежи отражался, что в зеркале. – Поведешь.
- Я Стасю ищу, - уточнил он на всякий случай. – Она ушла и…
- Попала к людоловам, - закончил Радожский. – След скрыли. А тут вот…
Волк растянулся перед Ежи.
И второй, обойдя князя по кругу, - тот за зверем следил неотрывно, явно испытывая острое желание куда-нибудь да сгинуть – опустился на землю.
- Думаю, - вожак прикрыл глаза, - боги сплетут правильные нити.
…давным-давно, в землях, что у самого края мира, жил да был Ниян-царевич, сынок младший да балованный…
Старая сказка.
Волчья спина узка, а бока ребристы, и сколь Ежи не пытается стиснуть их, да не выходит. Только и остается, что распластаться на этой спине, вцепиться в жесткую, что осока, шерсть, надеясь, что Ежи удержится.
- Веди, - велел волк.
А Ежи.
Ежи отпустил тропу. Волкам по ней идти сподручней. И вновь дрожит земля, и вновь туман сгущается, мечутся тени, но не смеют подойти ближе. А волчья стая идет широким шагом.
Идет да выходит.
- Скорее, - Ежи, забывшись, вонзил каблуки в волчьи бока, ибо там, впереди, в тумане, происходило неладное. Зазвенела, застыла и оборвалась нить чьей-то жизни, выпустив в туман еще одну душу, которая пока не поняла, что случилась.
И Норвуд понял.
Тропа же натянулась струной. Еще немного…
Волк оттолкнулся от несуществующей земли, распластавшись в прыжке. И когда лапы его коснулись земли, он полетел, ударился о земь, превращаясь в человека.
А Ежи…
Ежи покатился, ударившись плечом об острый камень. Рядом зашипел князь, пытаясь подняться, отряхнуться. На него налипли клочья белого тумана, не способные отпустить такую сладкую жертву. И он, не видя их, но ощущая, пытался стряхнуть, снять с себя.
А рядом гудело пламя.
Суетились люди.
Кто-то подвывал, кто-то…
Пламя обняло старый дом, бережно, нежно даже, обещая, что не причинит вреда, но лишь очистит, уберет ненужное. Оно, это пламя, было рыжим и ярким, и только теперь Ежи сполна ощутил жар его. Задрожали волосы, грозя вспыхнуть, поднялись светлым облаком.
- Твою ж… - князь все-таки встал.
На колени.
Но и стоя на коленях он все одно выглядел князем. А потом он вытянул руки, раскрыл ладони и, вцепившись в темные космы огня, дернул.
И пламя покачнулось.
Застыло на мгновенье, а после поползло, потекло к человеку, что думал, будто у него хватит сил справиться со стихией.
- Что ты… - Ежи сумел сделать шаг.
И второй.
Жар нарастал. И кажется, задымился уже кафтан. А кожа натянулась, затрещала, высыхая.
- Не мешай. Справлюсь. Иди.
Радожский упрямо тряхнул головой за мгновенье до того, как огненная змея, поднявшаяся над ним к ужасу людей, опустилась. Она раскрыла пасть, готовая проглотить человека, уверенная в собственной силе.
