- Но…
- Мир куда сложнее, чем тебе кажется, мальчик. И скоро ты в этом убедишься.
- Тогда… что делаете вы?
- Мы приглядываем за источником, в который стекаются слезы и мольбы, кровь и обиды, клятвы мести и сама месть. Мы не позволяем плодить ему вовсе уж кромешных тварей, беря на себя право суда.
- Суда?
Книга вновь задрожала, но Ежи не готов был упустить её. И позвал. И та повиновалась.
- Третьего дня люди барона Заверзина вырезали деревеньку его соседа. Вырезали всех, не пощадив ни старых, ни малых, а мертвецов после сожгли, пепел развеяли. Только боль – не пепел, в воздухе не уйдет. И источник заговорил об обиде. Он уже готов был родить тварь из тех, о которых не в каждой книге напишут. Но я предложил им обмен.
- Им?
- Душам. Сегодня я сотворю проклятье. И барона не станет. Как не станет и тех, на чьих руках кровь.
- Вы… вы…
- Мы.
- Но я не хочу!
- Тогда уходи.
- Куда?
- Домой. Правда… весьма скоро ты ощутишь, что сила в тебе желает выхода. И что она, будучи частью источника, притягивает чужую боль. А эта боль сводит тебя с ума. Мой прежний ученик не сумел справиться.
- И вы его убили?
- Мне пришлось, - и вновь Ежи ощутил эхо печали. – Барон виновен. И не только он…
- Он… он маг. Я знаю, - теперь в голосе мальчишки звучал… нет, не страх, скорее восхищение. – Он очень сильный маг! И никто-то… в прошлом году его воевать приходили! И он самолично одолел трех вражьих магиков! И ведьму тоже…
- Да, силой его боги наградили. Ума бы еще, тогда бы, глядишь, и не пришлось мучиться. Но… запомни. Ведьмаков не любят не потому, что они с тьмой якшаются, но потому что против нашей силы не устоит ни маг, ни ведьма… сегодня ты сам увидишь.
- Но… но…
- Послушай, Темногор, боги привели тебя ко мне. И это хорошо. Мне нужен ученик. Я… устал. Я давно стою стражем на этой земле. И действительно устал. Потому… просто ляг. Поспи.
И книга запомнила легкий всполох силы.
А потом прикосновение.
- Дети, - с легким упреком произнес ведьмак. – Какие же вы, однако, дети… и ты, тот, кто появится, когда придет время…
Показалось вдруг что мир истончился, готовый слиться с тем, которого уже не существовало.
- Я попытаюсь переменить все, но… пути богов неисповедимы. Не бойся своей силы. Не позволяй ей взять над собою верх. Гнев и зависть – твои враги…
…голос затихал.
А потом и вовсе стих. И книга притворилась обыкновенною. Она даже позволила проступить на листах строкам, наверное, важным, может, даже нужным, но Ежи, сколь ни силился, не сумел прочесть. Перед глазами все плыло, и пусть головная боль ушла, но теперь сама голова казалась Ежи легкою.
Будто пустой кувшин.
Он хотел было подняться, но не смог.
И вздохнул лишь, когда на колени взобрался Зверь. Обнюхав лицо Ежи, кот заурчал, как показалось, с немалым неодобрением.
- Она… живая. Представляешь? – Ежи хотел было поднять руку, погладить кота, но не сумел. А потому просто закрыл глаза и позволил себе раствориться в кошачьем урчании.
И сидел так, наверное, целую вечность.
Но потом вечность закончилась. Конец этот знаменовался скрипом двери, причем Ежи готов был поклясться, что еще утром дверь открывалась совершенно беззвучно.
- Не помешаю? – раздалось тихое.
- Нет, - он сумел произнести это простое слово. И обрадовался. Потом открыл глаза и обрадовался снова, что вновь же, способен.
- Уже вечер, - произнесла Стася с некоторым упреком. – А ты здесь целый день. Ты здесь. Я там. Тоскливо.
- Извини, - Ежи хотел было встать, но не решился, крепко подозревая, что тело его еще не столь послушно, как хотелось бы.
- Радожский уехал. Обещал завтра вернуться. Мой родственник появился. Формально родственник. Радожский, да и Евдоким Афанасьевич уверены, что от меня не отстанут. И надо во дворец. К государю. Где я и где государь?
Она огляделась, но ничего-то нового не увидела. Комната… обыкновенная, разве что на окнах шторы из тяжелой ткани, которая и за пару сотен лет не стала менее тяжелой, плотной.
Стол с книгой.
Полки.
И книги. Шкатулки, в том числе с каменьями.
- У тебя кровь идет. Из носу, - Стася обошла стол и протянула платок. – На вот. Наклони голову, прижми подбородок… вот так. И держи.
- Извини.
- За что?
- За все… я… не знаю, по-моему, ведьмак из меня еще хуже, чем маг. Из Гильдии письмо прислали. Приглашают на официальное освидетельствование.
- А ты?
- А я не пойду, - кровь Ежи теперь ощутил. И то, что шла она, судя по всему, давно, если замарала и лицо, и воротник, и кажется, кафтан. – Правда, тогда меня исключат с позором.
- И?
- И пускай себе… какой смысл мне состоять в гильдии, если я больше и близко не маг? А если они что-то такое поймут? То есть, официально ведьмаков не существует… как я понял, много чего официально не существует, но вот… подозреваю, что не все так просто.
Кровь не останавливалась.
Она была легкою, что вода, и Ежи лениво подумал, что если не справится с этой водой, то она из него вся-то и вытечет. Что тогда?
Определенно, ничего хорошего.
- Сиди смирно, - велела Стася и встала за креслом. Она положила пальцы на виски, сдавила легонько, но почудилось, что еще немного и кости треснут, что сахарные. – Если ты ведьмак так себе, то я ведьма тоже… так себе. Но попробую.
От пальцев её исходило тепло. И только теперь Ежи осознал, что замерз. Что еще немного, и он вовсе околеет. А ему нельзя. Никак нельзя. И сам потянулся к этому теплу, стремясь впитать в себя как можно больше, но тотчас заставил отступить.
Не хватало.
Стася ведь тоже не слишком-то хорошо с силой управляется.
- Вот так… - она руки не спешила убрать, и ладно, пусть больше Ежи и не ощущал того, колдовского тепла, но обычное человеческое тоже согревало. – Там Антошка ужин приготовил… если он будет меня так кормить, я растолстею. И перестану в дверь пролазить.
Фыркнул Зверь, поднимаясь с колен. Одним махом он перебрался на стол и ударил лапой по книге, которая отозвалась мелкой рябью.
- Урм, - сказал кот.
- Мне… - Ежи все-таки поднялся и даже получилось удержаться на ногах. – Мне переодеться надо. Наверное. Точнее точно надо, но…
Для этого придется выйти из комнаты, а до двери шагов пять, если не больше.
