— Так, Дара, спокойно. Еще ни одна чародейка не умирала в лесу, ты точно справишься. — приговаривала себе под нос, шагая вперед. — Ничего страшного! Ночь скоро закончится, а днем сможешь забраться на дерево и посмотреть, куда топать. Да, отличный план!
Но врать себе убедительно просто не выходило. Уже спустя десять минут я поняла, что хожу кругами, полностью потеряв собственный след. Просто мечусь, как напуганный слепой котенок, не зная, в какой стороне мой дом.
— Мама!
Вспышка огня осветила, казалось, половину леса. Печаль и отчаяние оказались куда более активными, нежели злость и гнев. Сила стекала с рук к ногам, оборачивая талию обжигающей петлей. У ушей уже слышался треск, а в глазах слепило от яркого голубого свечения.
— Демон…
Рухнув на колени, я без сил опустила голову.
Не будет утра. Не будет дороги назад. Я сгорю здесь, в полном одиночестве, уничтожив этот мрачный частокол кривых деревьев с вороньими гнездами на макушках. Вот, наверное, эти трое удивятся, увидев, как выгорела к чертовой бабушке приличная часть их земли. Да плевать. Их лес, их чародейка, а значит, и проблемы после ее смерти тоже их.
— Целуй!
Кто-то бесцеремонно встряхнул меня за плечи, заставляя оторвать пустой взгляд от земли.
— Целуй, говорю!
Дормун, бесстрашно игнорируя огонь, крепко сжимал мои плечи, заставляя концентрировать на нем рассеянное внимание.
В серых глазах все так же плескалась магия, только сейчас мне казалось, что они чрезмерно яркие. Это было возможно лишь у магов с огромным резервом, просто колоссальным! Среди ведьм не было таких исключительных: как показывала история, подобные вспышки — явление чисто наследованное.
— Да поцелуй же ты меня, глупая ведьма! — рявкнул так, что у меня заболела голова.
Глупая? Отлично. Глупая, тощая побрякушница. Полный комплект недостатков на фоне такого замечательного, всего из себя идеального во всех отношениях эльфа! Спасибо за комплимент, уважаемый Дормуундд Левинс Кай-Тер… как тебя там?..
Поцелуй, говоришь? Получай, эльфеныш!
Потянувшись вперед, буквально повалилась на Дормуна, обессиленно роняя голову на мужское плечо. По затылку тут же осторожно погладили, и тихий, крайне взволнованный голос прошептал:
— Давай, поцелуй меня, ведьмочка. Надеюсь, я тебе менее отвратителен, чем желание жить.
Глава 12. Дормун
Дормун
От злости на самого себя эльф что было сил опустил кулак на подвернувшуюся под руку скалу.
Придурок! Отсталый индюк! Остолоп!
Ругая себя последними словами, Дормун просто не мог понять, как можно быть таким идиотом, чтобы даже в простой беседе опростоволоситься по полной программе! Только он мог так изысканно оскорбить человека, даже не заметив, насколько язвительно могут звучать его слова!
Собственно, ведьма была совершенно права, оскорбившись. Он бы еще подчеркнул это звонкой пощечиной по эльфийской морде, чтобы хоть как-то загладить вину.
Придурок…
— Дара… — позвал в темноту, но чародейки уже и след простыл.
Да, убегая от эльфа, она была куда быстрее, чем по дороге к источнику.
Ведь все так замечательно складывалось! Он даже практически перестал испытывать паническое чувство вины за то, что бессовестно облапал девушку без разрешения и был застукан. И ночь выдалась спокойной и лунной, место просто замечательное, даже сувенир в память об этом вечере буквально лежал под ногами.
Но он все испортил.
Ведьма вовек не простит ему оскорбительных высказываний на свой счет. А ведь он так даже не думал! Ни в коем случае не хотел дать ей повод думать, что он считает ее слабой. Дормун просто обеспокоился женским самочувствием, не более того! И обвинять в жадности тоже не планировал, но как-то так вышло… Слова сложились в предложение, а оно оказалось просто… ужасным.
За несколько минут он умудрился испортить все, что только мог, обрекая себя на холодное отношение.
Далеко в темноте вспыхнул огонек, которому просто неоткуда было здесь взяться. Ощутив чутьем, что что-то не так, эльф бросился к свету, даже не глядя под ноги. И чем ближе он был, тем сильнее разгоралось голубоватое свечение, заливая светом приличное пространство вокруг даже сквозь набежавший туман.
Только оказавшись у цели, Дормун понял, что может случиться непоправимое, если он сейчас же не возьмет себя в руки и не предпримет что-нибудь полезное.
Чародейка стояла на коленях, упираясь ладонями в сырую землю и сминая пальцами влажную листву. Вспышка ее силы окутала девушку с ног до головы, превращая хрупкий силуэт в фонарик. Такой фонарик, который может рвануть в любой момент, высвобождая рвущуюся из нее мощь.
Вспомнив все, что знал, за долю секунды, эльф что было сил сжал зубы и сунул неприкрытые руки в огонь, пытаясь привести девушку в чувство.
— Целуй!
Ноль реакции.
— Целуй, говорю! Да поцелуй же ты меня, глупая ведьма!
Поднятая голова совершенно ничего не значила, и опустевший стеклянный взгляд подтверждал его догадки. Но, видимо, придя к какому-то решению, чародейка потянулась вперед, тут же потеряв равновесие и уткнувшись своим чудесным носиком в мужское плечо.
— Давай, поцелуй меня, ведьмочка, — прошептал Дормун, взывая к ее благоразумию. — Надеюсь, я тебе менее отвратителен, чем желание жить.
Не обращая внимания на обжигающую руки силу, Дормун помог ведьме приподнять голову и слегка потянуться к нему.
Он бы всем сердцем хотел, чтобы это произошло при других обстоятельствах. Чтобы было красиво, полно романтики, лепестков роз и наивкуснейшего вина. Но ситуация повернулась к нему не самым плохим местом, позволив загладить вину попыткой спасти ей жизнь.
Не так уж и плохо.
И даже совсем хорошо, ведь губы девушки были так близко, что можно было разглядеть тонкие трещинки в их мягкости.
От нее пахло паленой кожей и травяным чаем. Побледневшее лицо доверчиво упало в подставленную ладонь, позволяя Дормуну торопливо провести подушечкой большого пальца по нежной щеке и скользнуть в темноволосый затылок всей пятерней, пропуская шелковые пряди сквозь пальцы.
Слегка подрагивающие ресницы не сразу, но все же позволили девушке открыть глаза цвета самых черных алмазов и согласно кивнуть. Разрешение получено, осталось впитать излишек и попробовать остановить это саморазрушение.
Словно прыжок с отвесной скалы.
Женские губы оказались такими невообразимо мягкими, что Дормун едва не забыл, зачем он это делает, погребенный волной наслаждения, накатившего с непередаваемой силой. Сплетаясь в целомудренном поцелуе с потоками ведьмы, он что было сил начал втягивать в себя бушующую мощь, впитывая ее из воздуха, из сладких губ ведьмы и фокусируя в одну точку.
