– Мама, привет, – сказала Вика, но побоявшись клопов, решила не садиться.
– Вика! – мать сбросила кота и встала, – ты что, сбежала из тюрьмы? Иди, я тебя поцелую! – попыталась обнять она дочку, но от нее так разило смердящим запахом смеси дешевого алкоголя и табака, что дочь остановила:
– Что случилось с квартирой? – грозно спросила она.
Мать расплакалась и села обратно на кресло.
– Вика, ты вот тут кричишь на меня, а я тебя спасти хотела! – мать высморкалась в подол халата. – Она пришла, говорит, следователь я. Говорит, Вика ваша в тюрьме за наркотики. Вика, ты что принимаешь наркотики? Или продаешь? – она не стала дожидаться ответа и продолжила после короткой паузы. – Говорит, дочку надо откупить, а то надолго закроют. Ну, я и согласилась продать квартиру. Им ведь миллион нужен был. Но они нам с Колей вот дали триста тысяч, чтобы прописаться там, чтобы было на что жить, пока тебя не выпустят. Вот видишь, мы и живем, да еще и соседям помогаем. Говорит, Вику там пытают, надо быстрее вытаскивать, пока до смерти не замучили! – мать с надрывом всхлипнула и разревелась, роняя слюни и сопли себе на засаленный живот. Кот, собрав свои старческие силы, прыгнул на колени к хозяйке.
– Марсик, ты вот только и жалеешь меня. А она говорит, что я виновата, а кто в тюрьму-то попал? Надо же выручать. А она говорит, и триста тысяч дала. И говорит, как жить-то будете без дочки? А я как? Я и говорю, забирайте все, только дочку верните. Викуль, у меня ведь никого нет, Коля только, да ты. Я же не могла. А мы и так проживем, ведь у нас же триста тысяч. Это ж такие деньги, год жить можно. А Коля у меня забрал, говорит, должен соседям и всяко помочь надо. А она говорит, триста тысяч. Я и денег-то таких не видела никогда.
– Где документы? – вышла из оцепенения Вика, она поняла, что денег уже не вернуть, так хоть документы надо забрать, для полиции.
– Кооооль, – закричала мама, – дай бумаги-то, что та Марья, как ее, приносила.
В комнату вошел толстый лысеющий мужчина в разодранных джинсах и выцветшей желтой футболке, кивнул Вике:
– Привет, есть будешь?
– Нет, спасибо, дядь Коль, мне документы отдайте и я пойду.
– А жить где будешь? – он был, кажется, самым вменяемым в этом вертепе.
– Я у парня своего остановилась. Где документы?
– Сейчас, – он скрылся за дверью и через пару минут вернулся с бумагами, лежащими в тонком файле – вот, я тут все схоронил, чтобы не испачкалось. Договор продажи, доверенность, тут твоя подпись, мы и поняли, что ты согласна продать. Денег я тебе не отдам, я же согласился вас с мамкой прописать, так уж мой магарыч. Я и мать твою кормлю и деньги у нее забрал, чтоб не пропила.
– Да, дядь Коль, не беспокойтесь, я поняла, – Вика открыла документы и стала читать. Получалось, что некая Марья Ивановна Суганяева купила у Вики квартиру за девятьсот тысяч рублей. Как получилось так быстро оформить документы оставалось загадкой. Наверняка, у Вадима были подвязки в кадастровой палате. Но как удалось так быстро прописать их в этот гадюшник?
– Дядя Коля, а как нас прописали-то? Ведь неделя нужна для оформления документов!
– Да как, он сказал, согласен за срочность доплатить, а то Вику посадят. Я уж, конечно, согласился, ты же уже продала дом-то. Ну, я и подписал, какую он мне бумагу сунул, то я и подписал. Я ж не читал подробности, да и не помню, просто, что за срочность он сказал и денег взял. Но мои триста тысяч отдал честно.
– Кто это он, она? Дядя Коля, расскажите, как все было? Мама толком не может.
– Ну, что тут говорить. Тетка пришла такая вся деловая, в костюме милицейском, говорит, следователь, говорит, Вика в тюрьме, надо адвоката, выкуп, залог. Надо, говорит, квартиру продавать. А с ней мужчина такой важный с бородкой белой, говорит, надо срочно все оформить, а то Вику вашу посадят лет на двадцать за торговлю наркотиками. Ну, они и паспорт твой показали и договор, я сравнивал подписи даже. Я же знаю, обмануть могут. А мы говорим с матерью-то, позвонить бы. А они: «Звоните», а телефон-то отвечает мужским голосом, мол, это следователь, Вика сидит в камере, звонки запрещены и «что хотели», мол, подельники или кто? Ну, я уж тут испугался, раз по твоему телефону-то следователь отвечает, то я и все подписал скорее. Вот так. Ты, дочка живи, не думай, я рад гостям всегда. Мамку твою не обижаю. Работать пойдешь, так и прекрасно будет. Квартиры хватит нам, уж не помрем. Триста тысяч же.
Вика еле стояла на ногах. Как такое вообще могло произойти? За несколько дней успеть провернуть все дело! Ее квартира, наверняка, стоит не меньше двух миллионов, значит за миллион семьсот тысяч они прекрасно погуляют, ну, дадут на лапу кому надо, а остальное себе. «Черные риэлторы», – всплыло в мозгу. Вика набрала телефон Саши:
– Алло, Саш, я у мамы. Я все выяснила. Я не знаю, можно ли что-то сделать. Тут черные риэлторы побывали… Да, сейчас приеду и все объясню.
Она забрала документы и стала прощаться с дядей Колей:
– А ключи у вас тоже забрали? А вещи мои?
– Вещи там, на балконе, – махнул рукой Николай, – а ключи все забрали, их же квартирка-то теперь.
Вика кивнула и закрыла за собой дверь. Квартиру не вернуть. Ни один суд не признает, что она подписывала документы в невменяемом состоянии и была под наркотиками в тот момент, ведь никто не видел Вадима, и он в этом деле вообще не при чем. Картинка рисовалась абсолютно черными тонами. Девушка устало пошла домой. Хотя, где теперь ее дом? Сколько времени ей предстоит жить с Сашей, да и согласится ли он на такое?
Глава 17
Когда Вика вошла в свой новый дом, она села у входа и тихо заплакала. Саша обнял ее и успокаивающе стал гладить по голове. Он понимал, что все больше жалеет эту маленькую глупую девочку. Она просто попала в плохую компанию, а ведь виноватым был именно он! Ведь это по его предложению она пришла в гости к Наде, попробовала эту гадость, стимуляторы, или что там они добавляли в коктейль. Ведь он знал, чем занимается Надежда, и так хотел ей доказать, что он кому-то нужен. Да, теперь нужен. Теперь Вика без него точно пропадет. Наверное, даже придется поселить ее в собственной квартире, не смотря на то, что мама против.
С мамой Саша предварительно поговорил. Мама, Тамара Александровна, была строгой женщиной, работающей диспетчером на кабельном заводе. Она самостоятельно вырастила Сашу и очень гордилась им. В своих мечтах она представляла невестку доброй домашней девушкой, воспитывающей двух внучат и работающей в школе учителем. И дочь алкоголички в ее планы точно не входила.
