– Да, это так, – поддержал председателя Сената министр внутренних дел Ионел Братиану, – как мы ни старались вывести эту напасть, все было бесполезно.
На самом деле в Бессарабии ничего особенно выдающегося не творилось: обычные дела для Российской империи. Переселенческая программа, беспроцентные семенные ссуды беднейшим крестьянам, скупка урожая по твердым ценам, конно-машинные станции с твердыми расценками в натуральной форме, а также прочие инициативы императрицы Ольги ужасно раздражали не только местных бессарабских помещиков, которых лишали дешевых батраков, но и их «коллег» пор ту сторону границы. Истошные вопли Пуришкевича в правой прессе были слышны до самого Парижа, и в Бухаресте обсуждались исключительно в разрезе «как хорошо, что Румыния – это не Россия». И даже крестьянское восстание в марте этого года, подавленное с помощью пулеметов, господа Лаговари и им подобные отнесли на счет «тлетворного российского влияния».
Глядя на это сборище, король только тяжело вздохнул. Вроде они и пришли к нему каяться в своих прошлых грехах, просить совета и защиты, но так ничего и не поняли в своем поведении – а значит, этот разговор был бесполезен.
– Когда четыре дня назад вы заявили мне, что мирно пропустить русские войска через нашу территорию совершенно немыслимо, то я уступил вам всю полноту власти и отдалился от дел, – сказал король. – Я не понимаю, чего вы еще хотите, господа, ведь все устроилось по вашему хотению? Вы поступили в соответствии со своей сущностью, а русская императрица – в соответствии со своей. И вот теперь выяснилось, что воевать с русской армией – это вам не расстреливать из пулеметов безоружных крестьян. А ведь Румынией занялись, только споткнувшись о ваше упрямство, в противном случае нас бы еще долго не замечали, ибо дел у русских и без того невпроворот. Вот и результат этого упрямства будет печален, и в первую очередь для вас. Поскольку монархи неприкосновенны, то меня отпустят доживать свои дни на родину предков, а вы останетесь наедине с разъяренной русской госбезопасностью. Но такова жизнь, увы.
– Ваше королевское величество, – сказал премьер-министр Димитре Стурдза, – мы считаем, что Румынии нужен мир с Российской империей и Болгарией – и его следует заключить немедленно, пока не стало совсем поздно.
– Ну так заключайте, господин Стурдза, – пожал плечами король, – ведь вы же у нас не только премьер-министр, облеченный всей полнотой власти, но и министр иностранных дел. Кто вам мешает заключить самый лучший мир – хоть с русскими, хоть с кем-либо еще?
– Мы пытались! – вплеснул руками премьер-министр, который одновременно был министром иностранных дел. – Еще позавчера в полдень, когда вторжение только началось, наш посланник
[5] в Вене встретился с русским послом господином Урусовым. Он сообщил этому господину, что мы готовы признать свои ошибки и покаяться, лишь бы прекратилась эта война, после чего русские и болгарские солдаты должны вернуться на свои территории. Ответ, пришедший из Петербурга от самого господина Одинцова, был весьма обескураживающим. Нам предложили без всяких предварительных условий и без задержки сдаться на милость победителей – и тогда нас не будут убивать насмерть, потому что российская императрица дала себе слово не подписывать смертных приговоров.
– Ваше королевское величество… – проблеял министр внутренних дел Ионел Братиану, – мы знаем, что двадцать лет назад вы подписали с Бисмарком секретный австро-германо-румынский оборонительный союз. Так почему бы вам сейчас не обратиться к этим странам за военной поддержкой?
– Господин Братиану, – вздохнул король, – война, в которую вы втравили Румынию, идет уже два дня. Для выдвижения ультиматумов Берлином и Веной, а также прочих сдерживающих шагов с их стороны, времени прошло уже достаточно. И почему-то ничего не происходит. Никто никому ничего не предъявляет. И как вы думаете, почему? Я вам отвечу! Ни одна великая держава не пожертвует ради Румынии ни одним солдатом, тем более что даже для Германии это сейчас так не вовремя…
– Но, ваше королевское величество! – воскликнул военный министр Александру Авереску, – почему же Германия не сможет или не захочет прийти к нам на помощь?
Король назидательно ответил:
– А потому, что для выживания своего государства мой родственник, кайзер Вильгельм, должен сначала всеми силами напасть на Францию, разгромить ее даже быстрее, чем в прошлую франко-прусскую войну, и лишь потом разворачивать свою армию против России. И при этом он должен учитывать огромный британский флот, который еще может ударить его в спину. Иного течения событий заключенный на встрече в Бресте антигерманский Альянс не подразумевает. Даже крах Франции не сломает решимости оставшихся союзников сражаться до конца. Если Германия попытается проделать свой план в обратном порядке, то она сразу же увязнет в боях на русском фронте, при том, что французы и англичане будут неумолимо готовить наступление на Берлин с западного направления. Своей подготовкой к будущей войне в Европе русские прямо показывают, что они готовы воевать с врагом годы и, может быть, десятилетия, ибо с территорий, которые могут стать полем боя, заблаговременно убирается все ценное. Самое главное, на восток в рамках переселенческой программы вывозится само население, а взамен там строятся рубежи обороны и прокладываются пути сообщения. Русская императрица, у которой уже имеется вполне определенная репутация, будто специально расчищает площадку для будущих сражений, как если бы ожидаемая ею война с Германией должна случиться уже завтра. В таких условиях германские генералы и сами не захотят ввязываться в войну с Российской империей с перспективой получить французской палкой по затылку, и своего кайзера постараются удержать от опрометчивых шагов. А без содействия Германии и Австро-Венгрия будет сидеть тихо. Противостоять в одиночку союзу России, Сербии и Болгарии она не в силах. Надеюсь, теперь вам понятно, почему никто и не пошевелится вытаскивать ваши задницы из дерьма, в которое вы залезли с таким всплеском?
– И что же нам, ваше королевское величество, в таком случае следует делать? – с некоторым недоумением и даже обидой спросил премьер-министр Димитре Стурдза. – Мы хотим знать, есть ли у вас какой-нибудь план, чтобы выйти из этого положения…
– А почему вы задаете этот вопрос мне? – удивился король. – Ведь я же передал вашему национал-либеральному правительству всю полноту власти и умыл руки. Вот и делайте теперь хоть что-нибудь, а я посмотрю на это со стороны. Ведь я все-таки смог дать знать русской императрице, что не имею никакого отношения к вашей дурацкой затее, и в итоге меня, хе-хе, не ждет ничего страшнее легкого порицания и остатка жизни, проведенного в родовом поместье.
– Мы бы хотели, чтобы вы, ваше королевское величество, вступили в переговоры от нашего имени для скорейшего прекращения этой злосчастной войны, – сказал Ионел Братиану, – а мы, со своей стороны, обещаем, что не будем вам в этом мешать.
