Книга Аллегро на Балканах, страница 22. Автор книги Юлия Маркова, Александр Михайловский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Аллегро на Балканах»

Cтраница 22

К утру восьмого числа, когда силы Балканского альянса перешли к активным действиям, Западная турецкая армия напоминала длинную связку сосисок, размотанную вдоль узких горных дорог. Если авангард на своем пути к Шкдеру уже подходил к горному селению Кукес на границе Албании и Косовского края, то арьергарды еще топтались в окрестностях развалин Ускюдара (Скопье), зверски разрушенного катастрофическим землетрясением за три года до этого. Черногорская армия к тому времени заняла город Печ, а сербы (третья армия), вместе с черногорцами без единого выстрела очистившие Санджак от остатков австрийских войск, вышли к Нови Пазару. Но главная сербская армия под номером один, численностью в сто тысяч штыков, которой официально командовал юный королевич Георгий (а на самом деле старый и опытный генерал Радомир Путник) к началу войны была сконцентрирована в районе приграничного селения Вране.

Еще одна армия, на этот раз вторая болгарская, численностью в шестьдесят пять тысяч штыков, по приказу царя Михаила была сосредоточена в районе Кюстендил-Дупница. Восьмая Тунжанская пехотная дивизия и приданная ей кавалерийская бригада из района Кюстендила будет наступать в направлении на Куманово, в тыл главным силам турецкой армии – как раз туда, где складированы все необходимые для ведения войны турецкие запасы. Одновременно седьмая Рильская и девятая Плевенская дивизии будут двигаться в направлении на Горну Джумаю (ныне Благоевград) где их пути разойдутся. Рильска дивизия свернет на запад в Македонию, а Плевенская продолжит наступление на юг, в общем направлении на Солун (Салоники). При этом численность болгарских чет в Македонии под общим командованием Крыстю Лазарева достигает двадцати тысяч человек, и это тоже следует учитывать на весах внезапно разразившейся скоротечной войны. Сейчас, когда все эти силы пришли в движение, растянувшейся вдоль дорог турецкой армии грозит участь быть окруженной, разрезанной на несколько изолированных частей и уничтоженной, так что до спасения не сумеет добежать ни один турок.

При этом дополнительно положение турецкой армии осложняет то, что албанцы в Османской империи ощущают себя угнетенным меньшинством и в своей борьбе за независимость ориентируются на союз с Сербией и Черногорией. В нашей истории отношения между сербами и албанцами испортились гораздо позже, во второй половине двадцатого века, и связано это было с внутриалбанской борьбой коммунистов с антикоммунистами, а также с конфликтом албанского вождя Энвера Ходжи с югославским лидером Иосипом Броз Тито и советскими оппортунистами хрущевско-брежневского разлива. В результате маленькая Албания стала в европейским подобием Северной Кореи, а потом, отойдя от коммунизма, рухнула в его прямую противоположность, превратившись в еще одну язву Балкан. Но пока ничего подобного не произошло, албанцы считают своими друзьями черногорцев и сербов, а не турок, и еще больше это касается горан – маленького народа, смешанного иллирийско-славянского происхождения, принявшего ислам еще в пятнадцатом веке, но сохранившего национальные особенности и не забывшего свой язык.

В силу этих факторов османская солдатня, оставляющая после себя лишь выжженную землю, не делает разницы между селами славян, а также селениями албанцев и горан. После прихода туда аскеров горят и те, и другие одинаковым ярким пламенем. И албанцы с горанами, как и сербы с болгарами, не остаются в долгу. С крутых горных склонов раздаются звуки выстрелов, летят пули и падают в пыль горных дорог солдаты султанской армии в синих мундирах и красных фесках. Зуб за зуб, око за око, кровь за кровь. В считанные дни вся Албания оказалась охвачена национальным восстанием, верными султану остались только гарнизоны в крупных городах, укомплектованные этническими турками – но это лишь маленькие островки, которые вот-вот затопит бушующее море народного возмущения. Не добавляют счастья турецким властям и итальянские крейсера, маячащие в Адриатическом море на расстоянии прямой видимости от берега. Десантов они пока не выбрасывают, но морское сообщение Албании с внешним миром прервали, и потому нельзя рассчитывать на прибытие подкреплений морским путем.

Во Фракии – там, где действует Восточная турецкая армия – все гораздо брутальней. Там на направлении главного удара в дополнение к первой болгарской армии (первая Софийская, вторая Фракийская и третья Балканская дивизии) сосредоточена третья армия (четвертая Преславская, пятая Дунайская и шестая Бдинская дивизии), уже выполнившая свой интернациональный долг в Румынии, а также два русских соединения: Бессарабская армия генерала Плеве и Таврическая армия генерала Радко-Дмитриева. Этих четырех армий, сосредоточенных на главном Одринско-Константинопольском стратегическом направлении, достаточно, чтобы двумя клиньями взломать турецкую оборону, с двух сторон охватить Одринскую группировку турок и сжать ее в смертельном объятии – так, чтобы хрустнули ребра. При этом вновь сформированная по мобилизации четвертая болгарская армия (десятая, одиннадцатая и двенадцатая дивизии) сконцентрирована в районе Хасково и предназначена к наступлению на Кырджали и далее на юг, до самого Ионического моря. А там при необходимости эти войска можно развернуть либо на запад в сторону Солуна, либо на восток – против Галлиполийской группировки турок.

А на главном направлении, когда недостроенную Одринскую крепость обложат болгарские войска и она подвергнется уничтожающей бомбардировке русской тяжелой осадной артиллерией, обе русских армии форсированными маршами, оставив главные силы турок далеко в тылу, должны стремительно продвигаться в направлении Константинополя. Если турки наскребут сколь-нибудь серьезные силы, чтобы выставить их на Чаталжинскую линию, значит, сражению за Чаталжу быть. А если все будет так стремительно, что никто ничего не успеет сделать, то бои при участии корпуса морской пехоты и кораблей Черноморского флота развернутся сразу за столицу Османской империи. Когда падет Стамбул и султан с семейством будет убит или взят в плен, и настанет время подводить итоги и делить жирного османского каплуна, запеченного в духовке с яблоками и ломтиками зеленой тыквы…


8 августа 1907 года, 12:15. Санкт-Петербург, Зимний дворец, рабочий кабинет Канцлера Российской Империи.

Встреча русской императрицы и германского кайзера произошла там же, где три с половиной месяца назад обрабатывали британского короля: Гатчину для официального разговора сочли местом несколько легкомысленным, и императрица с семьей на несколько дней вернулись в шумный и душный Петербург. Вот только состав высоких переговаривающихся сторон был урезан до минимума. Российскую империю представляла сама императрица Ольга, ее верная наперсница и статс-дама Дарья, а также верный слуга престола канцлер Одинцов. С германской стороны присутствовал лично кайзер Вильгельм Второй, и более никого: монарх постеснялся тащить в Россию и фон Чиршки, и фон Бюлова, понимая, что они тут не ровня никому. Да и лишнее все это, тут нужен только он.

Итак, напротив кайзера – русская императрица, за спиной у которой стоит верная подруга, опасная, как ядовитая гадюка: кайзера уже предупредили, что у фрау Дарьи всегда наготове верный браунинг. Рядом с императрицей – канцер Одинцов, человек-глыба, с ним следует вести дела честно или не вести совсем. Было у Вильгельма чувство, без всякого налета вторичности, что если он сможет здесь и сейчас договориться с этими людьми, то с ним и его государством все будет хорошо. Если же не удастся, то все будет «как обычно», но ничего хорошего ни для него самого, ни для Германии от жизни можно не ждать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация