Оппозиционная британская пресса, напротив, никак не могла забыть былых славных денечков, когда окопавшиеся на Босфоре турки помогали Британии ограничивать непомерно растущее могущество России. Ведь эта дикая страна, вещали газеты, в силу своей огромности и непредсказуемости представляет собой экзистенциальную угрозу существованию империи, над которой никогда не заходит солнце. Сейчас, когда русские своей вооруженной силой выбили из Черноморских проливов османскую пробку и встали на пороге Средиземноморья, под угрозой оказываются возможности Великобритании силой проецировать свои интересы на Грецию, Левант и Северную Африку. И ведь еще никому не известно, где остановятся русские на Кавказе. Там их войска без особой спешки, но и без промедлений, двигаются все дальше вглубь турецкой территории, очевидно, имея целью полное восстановление территории былой Византийской империи – а это угрожает коренным британским интересам.
Но оказалось, что короля волнует совсем не османский вопрос.
– Это все глупости, мой дорогой Джон, которые людям в голову вбила моя мать, – сказал Эдуард Седьмой своему верному клеврету, отхлебнув крепчайшего чая с ромом. – Черноморские проливы нужны русским не для того, чтобы атаковать владения Великобритании, как будто у них нет других дел, а чтобы никто не атаковал их самих. Что касается Леванта, то я боюсь, что если мы вдобавок к тому, что уже имеется, попытаемся захапать еще Сирию с Палестиной, то от перенапряжения наша Империя лопнет и вообще растеряет все. Нам надо искать способ спустить ситуацию на тормозах, избегая чрезмерных потерь, а не откалывать воинственные эскапады в стиле прошлого правления. Нет, вопрос, который я хотел с тобой сегодня обсудить, лежит на другом краю континента.
– Как я понимаю, Берти, – сказал адмирал Фишер, – если речь идет о другом краю континента, то дело в Германии и ее кайзере Уильяме, которого кто-то из русских удачно назвал полубесноватым. Иногда он кажется нормальным человеком, а как скажет одну из своих знаменитых речей, так сразу хочется отправить его в Бедлам под присмотр строгих санитаров и внимательных докторов.
– Ну, разумеется, Джон, дело в Германии и в моем дорогом племяннике Уильяме, будь он неладен, – хихикнул король. – Когда он просчитал все расклады, возникшие после Брестской конференции, то понял, что война, которую мы придумали для Германии вместе с русской императрицей, непременно приведет к ее полному разгрому – быстрому или медленному, как повезет – и потому надумал мириться…
– Как так мириться? – воскликнул пораженный адмирал Фишер, – и, самое главное, с кем?
– В первую очередь с русскими, ну и еще немного с нами, – ответил Эдуард Седьмой, – а что еще ему еще оставалось делать, ведь вступать в войну на обозначенных нами условиях – это все равно что прыгать в хорошо отлаженную американскую промышленную мясорубку. На входе Германия, на выходе через год-полтора, если не раньше – мелкий фарш.
– Но, Берти, я не верю, что у германского кайзера это всерьез, – возразил адмирал Фишер, – промышленная мощь Германии настолько велика, что всего за каких-то десять-пятнадцать лет мы вполне можем проиграть ей военно-морскую гонку, и тогда ваш племянник сразу позабудет о своем былом миролюбии.
– Не позабудет, Джон, – покачал головой король. – Что толку с военно-морской мощи, если русская армия на суше одержит все необходимые победы и сумеет взять Берлин. И чем сильнее будет желания кайзера поскорее разделаться со своими противниками на Западе, тем сокрушительнее будут действия русских генералов. Нет, в таких условиях кузен Уильям не собирается воевать ни сейчас, ни через десять, ни через двадцать, или даже тридцать лет. Но в то же время он знает, что Германия буквально беременна войной. Если немцам в ближайшее время не найти какого-либо врага по силам, то они разнесут его империю в клочья, как пар разносит котел, на котором заклепаны клапана. Вы знаете, как это бывает…
Адмирал Фишер скептически хмыкнул и спросил:
– Ну и как же ваш племянник вышел из положения, когда ему и воевать нежелательно, и не воевать тоже нельзя?
– Обычно в таких случаях стараются разделить противников и разбить их поодиночке, – академическим тоном сказал король. – Но в данном случае это правило не работает. Нам известно, что германский генеральный штаб пришел к выводу, что русские будут способны выстоять в войне даже в том случае, если, как и мечтала моя мать, вместе с Германией войной на них пойдет вся Европа. Но только потом Европа в политическом смысле исчезнет, а Россия останется – Россия от Лиссабона до Владивостока. Империя племянника Ника с такой задачей не справилась бы, а вот Ольга переделала русское государство на такой лад, будто уже завтра она ждет нашествия орд технезированных варваров, уничтожающих на своем пути все живое. И отпор им планируется соответствующий; при этом все понимают, что турки – это лишь оселок, на котором русская императрица доводит свою армию постоянной готовности до бритвенной остроты.
– Помимо жизненного упражнения для своих войск, захватом Черноморских Проливов русские прорвали свою блокаду Центральными державами, – сказал адмирал Фишер, – и в то же время надежно запечатали вероятного противника с южного направления своим Балканским союзом. После провернутой вашей племянницей комбинации Германия и Австро-Венгрия после открытия боевых действий оказываются в полной блокаде и лишаются всей внешне торговли.
– Вот именно, – подтвердил король, – положение Центральных держав с началом войны становится безнадежным, а в такие игры Уильям играть не хочет. Поэтому он высказал императрице Ольге пожелание присоединиться к Брестским соглашениям, чтобы сохранить в Европе вечный мир. При этом завоевательные амбиции своего народа кайзер решил удовлетворять подальше от Старого Света, причем так, чтобы не задеть ни наших, ни французских, ни русских интересов. Улавливаете, Джон?
– Пока не очень, Берти, – ответил первый морской лорд. – Ведь только так называемый Новый Свет – единственная часть земного шара, где у европейских держав нет никаких интересов, ибо там все монополизировано Североамериканскими Соединенными Штатами… Неужели ваш племянник Уильям замахнулся на наших заокеанских кузенов?
– Не так брутально, Джон, – засмеялся король, – таранить в лоб кузенов так же бессмысленно, как и русских. Мексика с Бразилией Уильяму тоже не нужны. Ну не желают немцы ехать в страны с жарким климатом, предпочитая уезжать в Россию на сибирские черноземы. Русская императрица при условии полной лояльности предоставляет немцам такие возможности в своей быстро развивающейся державе, каких у них никогда не было бы дома. Если так пойдет и дальше, то лет за двадцать Германия будет опустошена – все деловитые и пробивные уедут осваивать российские просторы, а в Фатерлянде останутся только тупые увальни, с которыми каши не сваришь, или что-то вроде того. Поэтому, чтобы перебить такую неприятную тенденцию, мой племянник решил делать завоевания в той части Южной Америки, где климат максимально похож на европейский. Я имею в виду Аргентину, Парагвай, Уругвай и отчасти Чили. Власть там слаба, армии еще слабее, а народ достаточно цивилизованный, чего не скажешь от других колониальных уголках. Если не считать пути в шесть с половиной тысяч морских миль между Гамбургом и Буэнос-Айресом, можно сказать, что на первый взгляд это почти идеальный объект для завоеваний…
