– Мы должны сделать все возможное, чтобы планы кайзера Вильгельма по примирению с Россией и Британией оказались сорваны, а оборонный механизм Брестских соглашений приведен в действие как можно скорее, – ответил генерал Пикар. – Для этого нам нужно организовать провокацию, в результате которой либо немцы с австрийцами оказались бы виновны перед русскими и их союзниками, либо наоборот. Один из вариантов благоприятного для нас развития событий – убийство якобы немецкими агентами брата русской императрицы или ее мужа, после чего эта неистовая женщина кинется мстить, не разбирая дороги. Другой – устранение русскими или сербскими агентами австро-венгерского наследника Франца Фердинанда, самого императора Франца Иосифа или кайзера Вильгельма и его наследника. В любом случае либо Россия и Британия объявят войну Германии, либо же Германия первой начнет боевые действия. Чтобы в Европе пролилась большая кровь, а Эльзас с Лотарингией вернулись в состав Франции, кто-то из этих людей должен умереть.
– Провокация, говорите? – с сомнением произнес Клемансо. – Ну что ж, пусть будет так, ведь путь к счастью народов должен быть полит кровью тиранов. Но пусть ваше Второе бюро и не пытается организовать устранение кого-либо из русских. Во-первых – у них очень сильная охрана, а князь-консорт, находясь среди своих солдат, и вовсе неуязвим, а во-вторых – русская сыскная служба сейчас лучшая в мире, и до завершения расследования покушения или убийства русская императрица не будет предпринимать ровным счетом ничего. И что мы будем делать в том случае, если дотошное следствие выведет русских не на германский или австрийский, а на французский след?
– На самом деле членов семьи русской императрицы я упомянул только для полноты картины, – сказал генерал Пикар. – Наши люди действительно не сумеют сбить с толку следователей из СИБ, а значит, и затевать такое покушение не стоит. Зато у нашего Второго Бюро имеются многочисленные и весьма тесные связи с самыми разнообразными борцами за свободу сербского народа – как в самой Сербии, так и за ее пределами. И хоть главный инфант-террибль теневой сербской политики господин Димитриевич уже уплыл из наших рук, еще найдутся люди, которые, не колеблясь, выполнят любой наш приказ, лишь бы он был подкреплен звоном монет. Кроме того, у нас под рукой имеются бежавшие из России революционеры, уже запятнавшие себя множеством кровавых дел. Для успеха операции понадобится организовать убийство австро-венгерского наследника или самого императора, и сразу после этого организовать в австрийской желтой прессе кампанию, требующую возмездия за пролитую кровь.
– Если кого и убивать, то это Франца Фердинанда, – сказал Клемансо. – Этот человек настроен достаточно миролюбиво, и, став императором, не будет нападать на Сербию после убийства своего дяди, а потребует самого тщательного расследования. Зато император Франц-Иосиф будет готов объявить войну только на основании того факта, что убийцы его племянника по национальности оказались сербами или русскими…
– Хорошо, – сказал генерал Пикар, – я отдам распоряжение полковнику Дюпону, чтобы Второе Бюро приняло это дело к производству. Франц Фердинанд сейчас как раз путешествует по Балканам, и именно там он и найдет свой конец.
– Месье! – вскакивая со своего места, воскликнул министр общественных работ, почт и телеграфов Луи Барту. – Это возмутительно и невозможно! Вы – как преступники, обсуждающие план предстоящего ограбления банка и ради успеха этого предприятия готовые на любые жертвы среди его работников и непричастных обывателей. Но это бесчестно, жестоко и прямо аморально, потому что среди жертв грядущей войны будут не только немцы, русские, сербы и англичане, но и несколько десятков тысяч французов.
– Ну что поделать, – лицемерно вздохнул Клемансо, – увы, политика – это самое грязное дело из всех возможных на этой планете. Если ты стал министром или депутатом, то теперь это значит, что ты обязан лгать, изворачиваться, для успеха своего дела валяться в грязи и приговаривать к смерти вполне приличных людей. Если ты стал политиком и вышел на тропу войны с тиранами, то в этом случае ты должен забыть о совести, чести и морали, потому что только так возможно победить того, кто многократно сильнее тебя. Впрочем, если вы до сих пор испытываете возмущение по поводу наших планов, то можете выступить с разоблачительными статьями в прессе, чтобы вся Франция узнала, кто любой ценой готов отстаивать ее интересы, а кто предает их из-за обуревающих предрассудков. Но только тогда не обижайтесь, если в один прекрасный момент вы окажетесь на каторге за предательство национальных интересов Франции.
– Да нет уж, – ответил Луи Барту, садясь на свое место, – я лучше воздержусь от публичного высказывания своего мнения. Достаточно и того, Жорж, что я сказал вам это прямо в глаза.
– Ну, вот и замечательно! – Улыбка Клемансо была похожа на оскал голодного крокодила. – мы с вами, месье Барту, к счастью, друг друга отлично поняли. Германия не должна отвертеться от войны с враждебной ей коалицией, и чем больше сил будет задействовано в предстоящей кровавой бойне со всех сторон, тем лучше. Также, как итог этой войны, нас интересует только благо Франции – интересы всех прочих держав, даже соседней с нами Великобритании, необходимо учитывать по остаточному принципу. Мы одни должны остаться в выигрыше от будущей войны, а все остальные будут должны уже нам. И еще нам необходимо найти способ отомстить этим заносчивым русским, поставившим нас в такое унизительное положение – но не напрямую, а как-нибудь косвенно. Например, взбунтовав только что завоеванную ими Турцию или организовав беспорядки в их дальневосточных владениях. К сожалению, за последние три года наши возможности влиять на русскую политику изнутри этой страны значительно уменьшились, а иначе бы я поставил перед вами более амбициозные задачи. Ведь это невыносимо для каждого честного радикала, когда в самой крупной стране мира, занимающей одну шестую часть суши, правит тиранический царский режим, а не благопристойная с нашей, французской, точки зрения, Русская Республика. Грядущая война, которая нужна нам как хлеб для пищи и воздух для дыхания, должна изменить многое, и по ее итогам мы еще посмотрим, кто будет диктовать свои условия, а кто еще будет смиренно внимать указаниям победителя…
Выговорив эти слова, Клемансо обвел присутствующих гипнотизирующим «тигриным» взглядом и добавил:
– Надеюсь, месье, вы все меня хорошо поняли, и больше никто из вас не будет возражать против моей политики? Ваше молчание я воспринимаю как знак согласия со всем сказанным сегодня. Главное – не ставить в известность о сегодняшних решениях президента Фальера, а то эта баба в штанах все нам испортит. Аминь.
3 сентября 1907 года, полдень, Австро-Венгерская империя, Вена, замок Шёнбрунн.
Император австрийский, король венгерский и прочая, прочая, прочая Франц-Иосиф Первый (77 лет).
В этой исторической ветви лютый гнездец явился к императору Францу-Иосифу в образе германского посла генерала от кавалерии Карла фон Веделя, доставившего тому личное послание кайзера Вильгельма. На самом деле все началось на неделю раньше, когда взятием болгарскими войсками Солуна закончилась скоротечная Балканская война. При этом греческая армия, вторгшаяся в Эпир с разрешения Санкт-Петербурга, получила отпор от местных албанских рядов самообороны, но на общую расстановку сил это уже не влияло.
