– Русскими перечень наших соседей не заканчивается, а только начинается, – сказал император Франц Фердинанд. – Со всех сторон Двуединую монархию окружают государства, с которыми император Франц-Иосиф активно конфликтовал. Прежде они воспринимали нашу Империю как угрозу, а теперь видят в ней добычу. И даже Германия, раньше рассматривавшая нас как союзника, теперь относится к Австро-Венгрии как к гире на ноге. Мало договориться с главным противником о мире и уверить союзника, что мы не будем втягивать его ни в какие ненужные авантюры, нам еще необходимо мирным путем разрешить проблемы со всеми нашими соседями. В первую очередь я имею в виду сербов, которые у русских на особом счету как их младшие братья.
– Вы намерены передать Сербии все земли, на которых живет этот народ? – полувопросительно-полуутвердительно произнес фон Хётцендорф.
– Да, намерен, – твердо ответил Франц Фердинанд, – это наша плата за то, что нашей Империи дадут спокойно скончаться в собственной постели, а не зарежут ее на бойне подобно овце. Если мы взбрыкнем, то русский князь-консорт всегда будет готов оказать эту услугу. Я видел его головорезов в Константинополе, застав их в тот момент, когда трупы убитых не успели остыть, а развалины еще дымились…
– У нас есть сведения, – сказал Франц Конрад фон Хётцендорф, – что русские перебрасывают из Черноморских Проливов в Сербию четыре армейских корпуса, кавалерийский корпус и морскую пехоту, личное детище князя-консорта. Что вы скажете по этому поводу?
– Это на тот случай, если при передаче сербских земель в состав Сербии взбунтуются венгры или даже хорваты, – сказал Франц Фердинанд. – В таком случае я разрешу русским и сербам войти на передаваемые территории и взять их самостоятельно. Нам самим тоже требуется как можно скорее избавиться от православного сербского меньшинства, потому что его присутствие радикализует наши славянские окраины. Ведь сербы и хорваты только кажутся одним народом, а на самом деле между ними лютая ненависть – такая же, как между немцами кайзера Вильгельма и французами. А еще это переброска войск нужна императрице Ольге на тот случай, если наши аристократические болваны устроят заговор и свергнут мое Императорское Величество, посадив на трон малыша Карла. Он еще совсем юный, и кукловодить им они могут всласть. И вот тогда Германская империя снимает свою защиту с нашей страны, ибо она ничем не обязана государству, в котором произошел переворот, а русские, сербы и болгары с трех сторон начинают наступление на Будапешт и Вену… Они разберут нашу Империю на запчасти в ускоренном темпе, невзирая на дополнительные издержки; и те, кто не хотел отдавать часть, потеряют все, причем вместе с головами.
– Да, – сказал фон Хётцендорф, – такая постановка вопроса – лучшая гарантия вашей безопасности. После побоища в Проливах русские части постоянной готовности котируются очень высоко, да и сербы с болгарами при Урошеваце показали, на что они способны.
– Но я все же надеюсь, что эта предосторожность императрицы Ольги нам не понадобится, – сказал Франц Фердинанд, – поскольку что я в таком случае буду с гарантией мертв. Но даже если все пройдет удачно по чисто внутренним причинам, скорее всего, как ни печально это признавать, перед вами сидит последний из династии Габсбургов: император Австрии, а также король Богемии, Хорватии и Венгрии. И династия уже почти иссякла: после меня только малыш Карл, и более никого…
– А чем, Ваше Императорское Величество, вам не нравится эрцгерцог Карл? – спросил Макс Владимир фон Бек.
– Вы, мой добрый Макс, просто не знакомы с историей иного мира, из которого к нам пришли господин Одинцов, князь-консорт Новиков и другие, – ответил тот. – Там покушение на меня и Софию (все с той же целью – спровоцировать общеевропейскую войну) произошло несколькими годами позже и оказалось успешным, после чего наследником престола стал малыш Карл. Дядя умер в самый разгар ожесточенной кровавой бойни, и, что самое интересное, по официальной версии, тоже из-за простуды, перешедшей в пневмонию. Все кончилось тем, что войну мы проиграли, и как только это случилось, Империя буквально рассыпалась на части прямо в руках у молодого императора. Не было никаких революций, просто уже существующие парламенты, будто сговорившись, низвергли общего для всех монарха и принялись решать судьбы своих уже независимых стран. Австрийский рейхстаг объявил республику, которая попыталась присоединиться к Германии. Республиканский путь правления выбрал также парламент Богемии, в Венгрии по причине вакантности престола объявили регентство, а хорваты с радостным криком кинулись в объятия сербского королевства, о чем, впрочем, потом жестоко пожалели. Мой дядя, несмотря на все свои недостатки, мог служить той скрепой, которая соединяла разные народы нашей Империи – и такие же свойства, как сказал господин Одинцов, есть у меня самого. Но вот малыш Карл лишен этих качеств напрочь, и если наследование дойдет до него, то все рухнет почти сразу. Растущее самосознание входящих в Империю народов разрывает ее на части, и мы можем только отсрочить и смягчить этот процесс, но никак не отменить.
– Раньше вы говорили совсем по-другому, – хмыкнул Франц Конрад фон Хётцендорф.
– Раньше, мой добрый Франц, я не знал, что перестройку нашей империи нужно было начинать двадцать, а то и сорок лет назад, а сейчас понимаю, что на это не хватит всей моей жизни, и вообще не имеет смысла при отсутствии качественного наследника. Так что будем исходить из того, что я последний австро-венгерский император, но жизнь на этом не заканчивается. Первое, что я должен сделать – это отменить деление на Цислейтанию и Транслейтанию. Теперь в составе Империи Австрия, Богемия, Хорватия и Венгрия – по числу корон на моей голове. Каждая из этих стран – равноправная часть нашей империи. И поэтому после похорон дяди мне предстоит отправиться в вояж по их столицам, чтобы, кроме австрийской, надеть на себя богемскою, хорватскую и венгерскую короны.
– Если вы, Ваше Императорской Величество, демонстративно коронуетесь в Аграме, – осторожно сказал Макс Владимир фон Бек, – то Венгрия тут же взбунтуется, как и шестьдесят лет назад. Вы помните, что на выборах в прошлом году там победили сторонники Кошута и каких усилий вашему дяде стоило привести к власти компромиссное правительство Шандора Векерле?
– Я буду даже рад, если они взбунтуются, – сказал Франц Фердинанд. – Чтобы Империя просуществовала еще двадцать или тридцать лет, мадьяр уже сейчас необходимо натыкать носом в их жидкое дерьмо. Тоже мне нашлись господа! В Транслейтании это жадное и хамски заносчивое быдло ненавидят все другие народы, не исключая немцев. Бунт мадьярских гонведов будет подавлен совместными усилиями имперской регулярной армии, австрийского и богемского ландвера, хорватского ополчения, а также сербско-русских войск, которые освободят передаваемые в состав Сербии земли от присутствия мадьяр. Если дело зайдет слишком далеко, то я попрошу кайзера Вильгельма прислать для этого дела своих шютце, и он мне, разумеется, не откажет. Как сказал русский канцлер Одинцов: «когда порядок наводят германские солдаты, бунтовщикам лучше сразу повеситься на шнурках своих ботинок». И когда мятеж гонведов будет подавлен, в качестве наказания я сразу радикально урежу венгерскую территорию. Словакию присоединю к Богемии, Трансильванию выделю в отдельное вассальное герцогство, а Воеводину и Банат в качестве благодарности за подавление мятежа отдам Сербии. Но главное не в этом. Едва закончится реорганизация Империи, я объявлю своих детей наследниками: Софию – богемского престола, Максимилиана – венгерского, а Эрнста – хорватского. У меня уже есть договоренность с русской императрицей, германским кайзером и британским королем о том, что они признают мое потомство полноправными монархами, рожденными в законном браке, а австрийская корона, от которой я и отрекся за своих детей, будет завещана мной кайзеру Вильгельму или его наследнику. Вот такие у меня планы, и я намерен непременно привести их в исполнение, а иначе нашей империи конец.
