12 сентября 1907 года, 13:05. Париж, Елисейский дворец, заседание правительства.
Какое-то время после провала неудавшегося покушения на Франца Фердинанда парижским деятелям казалось, что все останется шито-крыто, и главными козлами отпущения в этом деле станут сербские офицеры, состоявшие в тайной организации «Черная рука». Какое-то время и в самом деле было тихо; белградские резиденты Второго Бюро докладывали, что кое-кого из мелкой сошки, непричастной к самому покушению, даже выпустили на свободу под честное слово не принимать участия в политике… Казалось, расследование зашло в тупик. Или, быть может, на стороне заговорщиков в дело вступили некие могущественные силы, которые вынудят спустить дело на тормозах, ибо антиавстрийские настроения в Сербии очень сильны…
Но все эти надежды на благополучный исход были мороком и фата-морганой. Настал момент, когда истончившиеся и проржавевшие трубы лопнули, и густые потоки зловонных фекалий потекли по миру. Французская пресса стыдливо молчала, а русские, немецкие и австрийские газеты, будто наперегонки, стали печатать сенсационные шокирующие материалы о причастности французских спецслужб к покушению на бывшего наследника австро-венгерского престола, который после смерти своего дяди уже успел превратиться в императора Франца Фердинанда Первого. А может, тот, кто спустил с цепи этих бумажных псов, как раз и ждал момента, когда наследник престола превратится сначала в регента, а потом и в императора. Все произошло так быстро, что опять никто ничего не понял. И в той же Сербии все громче и громче звучат голоса, что одно дело, если это преступление из любви к Сербии совершили неразборчивые и наивные патриоты и совсем другое – когда руку убийц направляли из-за границы – неважно, из Берлина, Парижа, Вены или Рима.
– Месье, – сказал Клемансо министрам, собравшимся в премьерском кабинете, – тираны требуют нашей крови, ведь нас поймали на неудавшемся покушении на одного из них. Месье Пикар, скажите, почему работа по устранению Франца Фердинанда была проделана так грубо, что ваших людей смогли раскрыть даже олухи из белградской жандармерии?
– Наших агентов раскрыла не белградская жандармерия, – глухим голосом ответил генерал Пикар, – ее начальник, полковник Радивоевич, как раз и возглавлял ту самую тайную организацию, которая должна была исполнить наш заказ, и он сам пал одной из первых жертв начавшихся чисток. Против нас играли серьезные люди из Загранразведки русской имперской безопасности и штурмовики их войск специального назначения. В частности, при штурме белградской жандармерии отметился некий человек, которого все звали оберст Элефант. Его отряд был экипирован в стальные противопульные кирасы и вооружен компактными девяти миллиметровыми пистолетами-пулеметами и ручными пулеметами Мадсена под германский маузеровский патрон. Насколько нам известно, подобное вооружение имеется только у штурмовых подразделений имперской безопасности, военной разведки и корпуса морской пехоты, которым командует лично князь-консорт.
– Так, значит, русские обо всем знали заранее и подготовили вашим людям ловушку? – загораясь гневом, произнес Клемансо.
– Возможно, даже и так, – пожал плечами полковник Пикар. – Судя по отчетам наблюдавших за этим делом агентов, покушение провалилось, даже не успев начаться. Площадка, избранная нашими друзьями для нападения на австрийского эрцгерцога и его супругу, была буквально набита делающими праздношатающийся вид русскими агентами, которые частью перебили, частью скрутили исполнителей акции. А потом по всему Белграду и кое-где в провинции почти одновременно начались аресты членов тайной организации. И, как я уже говорил, сербы в этом деле были на вторых ролях. По нашим данным, руководил операцией небезызвестный в узких кругах начальник русской Загранразведки, пришелец из будущих времен полковник Баев, накануне специально прибывший для этой цели в Белград.
– Проклятье! – воскликнул Клемансо, в сердцах стукнув кулаком по столу. – И что же нам теперь со всем этим делать?
– Не могу знать, – пожал плечами генерал Пикар. – Мы с полковником Дюпоном всего лишь выполнили ваше указание, и не наша вина в том, что покушение провалилось. Могу только сказать, что эта история пахнет гораздо хуже, чем пресловутое дело Дрейфуса… На пятнадцатое число в Вене назначены похороны их покойного императора Франца-Иосифа, и к этому времени туда съедется весь королевский бомонд. Будут даже те представители правящих семейств, которые при его жизни весьма недолюбливали покойного. И когда они соберутся по столь замечательному поводу, то предметом их разговоров наверняка станет французский вопрос. Выработав общую политику – а они не могут ее не выработать – эти коронованные тираны выдвинут Франции ультиматум. И тогда, Жорж, я вам не завидую. В моем положении, конечно, тоже будет мало приятного, но вот вас эти люди постараются съесть живьем. Ведь вы же предпочли не информировать о своих планах президента Фальера, а решили проделать все самостоятельно, а мы с полковником Дюпоном, являясь лицами подчиненными, только выполняли ваш прямой приказ.
– Проклятье, проклятье, тридцать три раза проклятье! – воскликнул Клемансо. – Неужели, дорогой Мари-Жорж, вы успели запамятовать, что сами проявили в этом деле инициативу, предложив убить кого-нибудь из коронованных тиранов, а я на свою голову согласился?
– Ну и что, Жорж? – пожал плечами генерал Пикар. – Ваше согласие как раз и имело силу приказа. Пока вы его не дали, покушение не могло состояться. Это вы вбили себе в голову, что для того, чтобы вернуть на Эльзас и Лотарингию, непременно нужно спровоцировать войну между Сербией и Австро-Венгрией, от которой как от спички начнется общеевропейский пожар. Это вам казалось, что из-за вынужденного миролюбия кайзера Вильгельма наше время необратимо уходит, и пока не стало совсем поздно, нужно немедленно что-то делать…
– Нет! – заорал Клемансо. – Это вы мечтали о будущей войне, о том, как победоносно на белом коне въедете в поверженный Берлин. Маршал Пикар, победитель диких тевтонов… Тьфу!
И в этот момент взгляд раскрасневшегося, пышущего жаром премьер-министра упал на скромно улыбающегося министра общественных работ, почт и телеграфов. Некоторое время Клемансо только тяжело дышал, приходя в себя, а потом заорал во весь голос:
– И кстати, месье Барту, чего это вы там лыбитесь, расскажите! Быть может, мы тоже посмеемся вместе с вами?
– Как я вам уже говорил, месье Клемансо, – совершенно спокойно ответил Луи Барту, – вы с месье Пикаром похожи на преступников, которых ажаны схватили с поличным при подготовке ограбления. И хоть еще нет никакого суда, и напротив вас не сидят судьи в черных мантиях, вы уже топите друг друга, снимая вину с себя и возлагая ее на подельника. Мне только сейчас пришло в голову, что ваша комбинация была раскрыта русскими еще до того, как вы ее придумали. Неужели вы оба думали, что Брестские соглашения были задуманы русской императрицей с целью развязать войну и отдать нам Эльзас и Лотарингию? Нет! Все это было затеяно исключительно ради того, чтобы организовать в Европе мир лет на двадцать или на тридцать. Российская империя – это быстро развивающаяся держава, и чтобы она достигла пика своего могущества, нужен как раз такой срок. Но просто так заговаривать о мире с кайзером Вильгельмом было бессмысленно, и тогда его припугнули коалицией, победить которую Германия была не в состоянии. Великобритания, Франция, Россия и страны Балканского Альянса почти в два раза перекрывали Центральные Державы по возможности вести войну. При этом в Санкт-Петербурге заранее знали, что вы не согласитесь на сохранение нынешних европейских границ, и, чтобы уберечь свой замысел от опасности разрушения, готовили вам ловушку… Не знаю, как русские из будущего поняли, что вы решите спровоцировать войну, устранив эрцгерцога Франца Фердинанда (пути пришельцев из будущего, как и Господни, для меня неисповедимы), но они очень четко поняли, где и кого мы будем убивать. А дальше уже дело было за техникой и умением – а их у людей, провернувших переворот в собственной стране, было хоть отбавляй…
