— Нет!
Нет. Я бы хотела избавить его, освободить от демона, вернуть демона в бездну. Но я знаю, какая цена потребуется за это. И знаю, что я, в отличие от дин Ланнверта, не выдержу долго под беспрестанным давлением голодного демона. Но на мгновение мысль о том, чтобы пожертвовать собой, освободив перед этим дин Ланнверта, показалась мне безумно соблазнительной.
Ведь если сорвусь я, то остановить меня будет куда проще, чем дин Ланнверта.
Я мотнула головой. Нет, это мираж, иллюзия. Я не выдержу вообще нисколько. Демон пожрёт меня прямо сейчас, если я хоть на миг поддамся.
— Сними с него проклятие!
Демон взвыл, дыша мне в лицо зловонным запахом бездны. Волчья пасть безобразно распахнулась, кинулась на меня — и застыла, не в состоянии атаковать держателя кольца.
«Я пожру тебя… глупая девица… вообразила, что сможешь командовать мной…»
Я сосредоточилась. Не обращать внимания. Важна только цель. Тогда, в прошлый раз, я проиграла демонской силе, но сейчас — сейчас у меня есть мои амулеты, кольцо дин Ланнверта и знание.
— Фараиту! Заклинаю тебя твоим именем, повинуйся!
Визг сущности полоснул меня почти физически ощутимой болью. Перед глазами посыпался фейерверк сухих искр, на грудь навалилась тяжесть. Закусив губу, стиснув зубы, я противостояла, вытягивая вперёд руку с кольцом, из последних сил удерживаясь на ногах.
Столкновение воли, на душевном надрыве, вытягивая себя всю, всю себя превращая в сгусток желания, упорства, несгибаемой уверенности. Я устою. Я выдержу. Я смогу.
И в какой-то миг демон уступил. Дал слабину, продавливаясь под силой кольца. Горестно взвыл, когда узы кольца крепко обхватили его, спеленали, заставляя повиноваться. Я чувствовала его неукротимую ярость, желание крушить и буйствовать — но глухо, сквозь пелену подчинения. Чувствовала, как он не желает делать то, что я требую, но всё же зависает над дин Ланнвертом, превращается в бирюзовую дымку, впитываясь в его грудь и голову.
Я не боялась, что он сделает хуже. Узы не позволяли ему воспротивиться, сделать назло, вопреки моему желанию. Но с каждым мгновением мне становилось нехорошо, я стремительно теряла силы. Слишком много их ушло на противостояние. Ноги дрожали всё больше и больше, пока я не потеряла равновесие и не осела на пол прямо там, где стояла.
— Что ты здесь делаешь, воровка, взломщица?! Как ты сюда попала? Как ты вообще посмела?!
Не понадобилось даже поднимать голову, чтобы понять, кому принадлежит этот пронзительный, рвущий барабанные перепонки голос. Видимо, мощные магические возмущения разбудили Мелину, даже невзирая на усиленный сон. А я, кажется, ненадолго лишилась чувств, потому что ослепительно полыхавший сапфир в кольце дин Ланнверта погас и помертвел. Фараиту ушёл.
Я метнула испуганный взгляд на дин Ланнверта. Мне показалось, или он стал дышать немного легче?
Убедиться не удалось, потому что Мелина, словно дикая фурия, вскочила с кровати, выкрикнула заклинание, и ко мне метнулись кроваво-алые ленты. Они оплели мои руки, шею, вздёрнули вверх, так, что я зависла, опираясь на носки. Горло сильно сдавило, в глазах мгновенно потемнело.
Боги, она сейчас убьёт меня. Просто задушит. И никакие амулеты мне не помогут, потому что я вычерпала себя всю.
— Как ты попала сюда?! — повторила Мелина звонким злым голосом. — Кто тебе открыл?
Не отвечая — а ленты и не позволили бы мне ответить, — я лишь тянулась вверх, пытаясь вырваться и одновременно не потерять сознание от нехватки воздуха. Я прощалась с жизнью, когда раздался негромкий, охрипший, как будто им долго не пользовались, мужской голос:
— Псы Райаса, что тут происходит? Мелина!
Смертоносная хватка ослабла. Зато пронзительный вопль Мелины словно набрал силы, зазвенел в ушах, отражаясь многократным эхом.
— Сейдж! О боги… ты пришёл в себя?! Сейдж! Боги услышали мои молитвы!
Боги услышали.
Не боги услышали, а я пришла и сделала, подумала я, валясь кулём. Сознание стремительно ускользало. Последним, что я почувствовала, были чьи-то сильные руки, поднимавшие меня с пола, и хорошо знакомый, какой-то родной запах адолеев.
Глава 15
Я пришла в себя довольно быстро. По крайней мере, я так подумала, потому что дин Ланнверт всё ещё нёс меня на руках — но были мы уже в моих комнатах, точнее, в спальне.
В себя я пришла, но притворилась, что всё ещё в обмороке. В мыслях царил сумбур. Беспокойство за дин Ланнверта, который только что вернулся к жизни, а уже таскает меня на руках, переплеталось со страхом и неуверенностью. Боги, он неминуемо заметит мои амулеты. И… разве ему можно уже так напрягаться? Проклятие и впрямь снято?
Шёлк покрывала лёг под спину. Дин Ланнверт положил меня на кровать и негромко спросил:
— Ты в порядке?
— Да, — я открыла глаза, рассудив, что нет смысла притворяться. Горло побаливало, наверное, останутся следы. Но чувствовала себя я нормально, разве что одолевала неимоверная слабость.
— Тогда подожди. Мне нужны объяснения, — едва сказав это, дин Ланнверт поднялся и вышел.
Дверь закрылась. Я непонимающе посмотрела ему вслед, а потом, опомнившись, принялась снимать амулеты. Надеюсь, он не успел их увидеть.
Слабость не позволяла двигаться, и я недолго думая ссыпала драгоценности в щель между матрасом и изголовьем. Они с тихим шорохом скользнули вниз. Я улеглась на подушку и выдохнула.
Вот сейчас был бы прекрасный шанс сбежать, если бы не проклятущая слабость. Я чувствовала себя как варёное тесто, руки и ноги не поднимались. Надо отлежаться и только потом думать о побеге.
Но куда ушёл дин Ланнверт? Неужели отправился требовать этих своих объяснений от Мелины? Она уж ему объяснит!
Я снова заволновалась, беспомощно уставилась на дверь. Прямо хоть беги за ним — да никак. Оставалось лежать и гипнотизировать дверь, прислушиваясь к звукам.
Дин Ланнверт вернулся минут через десять. Он, похоже, всего лишь принимал душ: мокрые волосы топорщились, на плечах висело полотенце. И он был одет в одни лишь полотняные штаны.
Я отвела глаза от покрытого капельками торса. Невольно задержала дыхание, когда дин Ланнверт сел рядом и его взгляд скользнул по моим плечам, только и торчавшим из-под одеяла.
— Я слушаю, — по-королевски проронил несносный маг. — Что произошло?
— А что ты вообще помнишь? — я решила зайти издалека.
Дин Ланнверт поморщился.
