Узнал или нет? Лоб мгновенно покрывается испариной, дыхание останавливается, к горлу подкатывает тошнота. Оборачиваюсь: он стоит и смотрит вслед такси. Вот он достает телефон и фотографирует номер машины.
– А-а-а… будь ты проклят! – вырывается у меня вслух.
– Девушка, что с вами? – в зеркало на меня смотрит обеспокоенный водитель.
– Все хорошо. Все нормально. Скажите, если кто-нибудь по номеру такси захочет разыскать пассажира, это реально?
– В принципе, да. Вы же звонили диспетчеру. Но он может назвать только конечный маршрут, а куда вы пошли потом, это уже никому не известно.
Я выдыхаю, можно не волноваться. Увидел он меня у рынка, значит, начальную точку не знает. Пока поживу в особняке несколько месяцев, а дальше будет ясно, что делать. Но почему его так рано выпустили?
Тут же звоню стриженому детективу.
– Увы, отпустили за недоказанностью улик.
– Но я же живой свидетель!
– Чего? Вас же никто не принуждал давать ему свои документы, брать кредиты. Все было по взаимной договоренности.
– А кража кабриолета?
– Говорит, что у девушки одолжил, и она подтвердила. Вы же женщины такие, вам жалко всех.
– А нападение на вас? Мелкое хулиганство. За него он ответит.
От бессилия, что такие уроды, как Сергей, выходят сухими из воды, хочется плакать.
Но потрясение не проходит даром. В квартиру я буквально вваливаюсь и падаю без сил на кровать. Абби бросается ко мне с порога, садится рядом, кладет голову на край постели и тихонько скулит.
В комнату заглядывает соседка.
– Истосковалась Абби по хозяйкам.
– Я ее сегодня заберу, вот только отдышусь немного.
Я кладу руку на шею мастифе и ритмично поглаживаю, незаметно успокаиваясь сама. Черт возьми! Это что за гадость такая! Куда я ни повернусь, везде на этого ублюдка натыкаюсь.
Адвокат приехал через полчаса. Он помог мне собрать вещи Абби и отнести их в машину.
– Красавица какая! – он восхищенно цокает языком. – Жаль только, что Владислав Павлович с некоторых пор собак не переваривает.
– А что случилось? – вяло интересуюсь я.
– Как-то на прогулке на него напала собака. Еле ноги унес. Теперь относится к ним с опаской.
Его слова возвращают меня с небес на грешную землю. А если Влад узнает Абби? Но думать об этом уже поздно. Мы подъезжаем к воротам почти одновременно с машиной босса. Он открывает дверь, я тоже.
Абби вдруг срывается с места…
Глава 20
Просьба Вари ставит меня в тупик. Ну, какая еще Абби? После того, как на меня напала собака во время пробежки, я с содроганием смотрю на этих зверей. Не могу представить, чтобы такая животина бегала по моему саду. Хочу только, чтобы она сидела на привязи или гуляла с поводком и намордником. А еще лучше, чтобы вообще мне на глаза не попадалась.
Я сразу звоню садовнику.
– Дядя Гена, Варвара Петровна поехала к себе домой, чтобы привезти собаку. Сделайте так, чтобы эта псина жила изолированно.
– Хорошо. А если это игрушечная собачка? Болонка, например, чихуахуа или шпиц? Ее тоже посадить на цепь? Хозяйки могут и обидеться.
Да, незадача! Если бы знал о наличии животного в доме Парфеновых, вписал бы его в контракт, а так и отказать нет причины.
– Ладно. Такая пусть живет с ними, – соглашаюсь неуверенно я, но мысли совсем о другом.
Уже месяц Варя находится в моем доме, а я все не могу принять нужного решения. Секретарша права: недостаточно родить ребенка. Нужно, чтобы за ним кто-то ухаживал. Значит, я срочно должен жениться, тем более, что и кандидатура есть. Настя вернулась в Москву и постоянно ищет встречи, а я все кормлю ее отговорками.
– Владислав Павлович, ваш отец звонит, – сообщает мне по интеркому секретарша, которая временно заменяет Татьяну Николаевну.
– Сын, как дела? – спрашивает отец.
– По-разному, – уклончиво отвечаю я. Ну, не буду же я посвящать родителей в свои дела!
– Александр Борисович сообщил, что ты нашел суррогатную мать для своего ребенка. Не проще ли было пойти естественным путем?
«Ох, старый лис! – выругался про себя я. – Все уже успел доложить!»
– Не проще. Нужно было решить этот вопрос срочно. Ты же видел завещание. В смоем распоряжении только год.
– Но если ты переспал с этой девушкой, значит, она тебе понравилась?
«Вот щуплый предатель! И об этом рассказал!» – злюсь я.
– Батя, не лезь, а! Скоро сойду с ума с этими проблемами, а тут еще и ты! Ты тоже не женился на каждой девушке, с которой провел ночь.
– Не груби мне! Твоя мама – первая и единственная женщина в моей жизни. Никогда не был ловеласом в отличие от тебя. Договоришься, что прилечу и по-своему решу твою проблему. А с Настей ты продолжаешь встречаться? Она же могла родить тебе ребенка.
– Не могла. У нее контракт. Неужели Александр Борисович тебе об этом не рассказал?
– Сынок, – телефоном завладевает мама. Ее голос немного дрожит. – Но ребенку нужна мать. Представляешь, что будет с бедной девушкой?
– Она знала, на что шла.
– Это жестоко!
– Неправда. Это деловой подход. Каждый из нас получает то, что хочет. И потом, Филипп Киркоров прекрасно занимается воспитанием детей без матери. Я тоже смогу.
– Певец уже в возрасте, а ты молод, еще женишься, появятся свои малыши. Что тогда будет с этим ребенком?
Хороший вопрос, и он меня мучает вот уже месяц. Я то созреваю сделать Варе предложение о фиктивном браке, то откладываю разговор на потом. Эти мысли заполняют целиком мою голову, и какой-то левой собаке там точно нет места.
Домой еду в полной уверенности, что уж сегодня разговор состоится непременно. Я разрешил Варе привезти питомца, она должна смягчиться, а то дуется на меня, как мышь на крупу.
Машину адвоката я вижу издалека и пытаюсь разглядеть за тонированными стеклами Варю. Паркуемся почти одновременно. Я распахиваю дверь и наклоняюсь, чтобы выйти из машины. Не успеваю поставить ногу на асфальт, как боковым зрением вижу золотистую молнию. Она бьет меня лапами в грудь и опрокидывает на сиденье.
Голова раскалывается на сотни мелких взрывов: сначала правой скулой я прикладываюсь о руль, а потом еще и затылком о закрытую противоположную дверь. Я даже опомниться не успеваю, как оказываюсь погребенным под телом большой собаки.
Эта тварь поднимает голову и молча скалит зубы. Я вижу, как из ее пасти вытекает тягучая слюна и метится прямо мне в глаз, а отвратительный запах псины вызывает тошноту.
– Помогите! – сиплю я, придавленный тяжестью.
