Пустыня… везде, куда хватало взгляда, была только пустыня, мощная и опасная.
Копыта лошадей оставляли в песке следы, которые вскоре задувало ветром. Ветер поступал с песком так же, как и море – он стирал все шрамы, что пытались оставить на нем люди и животные. Море, ветер и песок – три бесконечности, на которых невозможно оставить свой след. Покачивание в седлах успокаивало, она оглядывалась назад и видела, как исчезали следы лошадей.
В сумерках, быстро превращавшихся в ночь, на небе начинали загораться яркие звезды. И тогда все небо до самого горизонта наполнялось их сиянием, и покой царил вокруг. Ветер становился прохладнее, исчезала жара, она опустила платок с лица, чтобы подставить лицо свежему воздуху. В тишине только слышались шаги лошадей и позвякивание уздечек. Анна покосилась на своего спутника – он тоже любовался небом и горизонтом. Его безликая кожаная маска смотрела в небо, лунный свет то и дело подчеркивал ее блестящие скулы.
Их путешествие продолжалось уже третий день, а она все еще ничего не знала о нем, и было жутко смотреть на него и не видеть лица. Иногда, когда они болтали о ерунде и даже смеялись (потому что у него было отличное чувство юмора), она обращала на него взор, и внутри все сжималось, когда вместо человеческого лица на нее смотрела эта ужасная маска. Донна тут же обрывала свой смех и надолго умолкала. Ее мучило любопытство – почему он не снимает маску? Кто этот человек? Почему помогает ей? Но она не смела задать их. Анна боялась незнакомца и уже тысячу раз успела пожалеть о том, что убежала из дворца султана. Откуда ей знать, в конце концов, может, он обманул ее и сейчас ведет вовсе не в Дамьетту?
Постоянное напряжение, которое она ощущала, возрастало ближе к ночи, когда они останавливались на ночлег. Они были совершенно одни в пустынной равнине, которую пересекли, выйдя из Мансура, и они были совершенно одни, вступив в пустыню. Казалось, весь мир умер, и остались только они, в бесконечном пространстве из песка и неба, где ветер двигал барханы, формируя новое пространство каждый день, два человека вместе, но в абсолютном одиночестве шли, следя друг за другом, за каждым шагом и взглядом, за каждым словом, читая тысячу значений вместо одного.
Анна ложилась спать, и сердце ее начинало биться так громко и часто, что она боялась, как бы он не услышал ее страха. Она закрывала глаза и долго не могла уснуть, ей казалось, он вот-вот нападет на нее. Она не могла есть, не могла пить, когда он сидел напротив, эта равнодушная маска на его лице лишала аппетита и жажды.
Когда он разливал воду, протягивал еду, казалось, что его движения ей знакомы, словно она не в первый раз делила с ним пищу. Она вспоминала, не было ли среди крестоносцев странного рыцаря, но не могла вспомнить никого, кто хоть отдаленно напоминал Рыцаря в маске. Этот человек-загадка беспокоил ее, она не знала, друг он или враг, не могла понять, чего он хочет, какой у него интерес помогать ей.
С каждым днем они все дальше удалялись в пустыню, и оазисов, где можно было купить еду и напоить лошадей, становилось меньше. Она спрашивала его, почему они так далеко уходят в пустыню, но он отмалчивался, и становилось жутко. Но убежать она не могла, потому что не знала дороги, а ветер сдувал все следы, словно зализывал раны, и возвращаться было некуда.
Ночная тишина и покой остудили дневные страсти, и Анна уже раскаивалась, что нагрубила Рыцарю. Лошадь била себя хвостом по бокам, ее уши подергивались. Анна погладила ее по шее и выпрямилась, собираясь с духом, чтобы начать разговор.
– Послушайте, – начала она, – я не хотела нагрубить вам… Простите…
Днем она не выдержала и начала требовать, чтобы он рассказал ей, кто он, чтобы сказал, куда они идут; он отказался, и она обозвала его бандитом, обманщиком и маньяком, ударилась в слезы и крик, но он оставался безучастным к ее истерике, тихо повторяя, что она должна доверять ему.
– Ничего, донна, я понимаю, вам сейчас нелегко, – потянул он, поворачиваясь к ней, и у нее внутри все опять похолодело при виде невозмутимой маски, – вы вполне могли не выдержать и сорваться.
– Простите, – повторила она, думая о том, как хорошо, что сейчас ночь, и он не видит, как пылает ее лицо.
– Я все понимаю, вы имели право задавать мне эти вопросы, и хотя вы такая образованная и просвещенная женщина, вы вполне могли потерять над собой контроль и наговорить кучу гадостей.
– Простите, пожалуйста, – опуская голову еще ниже, ответила она, но внутри у нее все уже кипело с новой силой.
– Да ничего страшного, у всех бывают срывы… хоть вы, донна, меня и разочаровали… Все же не думал, что вы обо мне столь дурного мнения…
– Я же попросила прощения, послушайте! – теряя терпение, воскликнула она. – Вы издеваетесь надо мной?!
В темноте он улыбнулся, и она услышала его смех. И ей вдруг снова показалось, что она уже однажды слышала похожий смех, но ощущение было мимолетным, и она очень скоро поняла, что это не так.
– Вы, донна, должны быть терпимее к другим людям. У каждого есть право хранить свои тайны. Я не спрашиваю вас о ваших секретах, вы не лезете в мои. Так мы быстрее найдем общий язык.
На ночлег они расположились у подножия бархана. Рыцарь достал приготовленную заранее вязанку дров и начал разводить костер.
– Зачем вы разводите костер? – спросила она его. – Ведь сейчас тепло?
– Мы удаляемся в пустыню, донна, – ответил Рыцарь.
– Ну и что? – спросила Анна.
– Вы сейчас все поймете, – Рыцарь высек кремнем искру и начал бережно двигать тоненькие веточки. Потихоньку пламя разгоралось, освещая силуэт Рыцаря, маску и песок. Донна Анна посмотрела вокруг и, охнув, подпрыгнула – кругом прочь от костра разбегались десятки мерзких насекомых, которые в свете пламени казались красноватыми.
– Это… это то, что я думаю? – спросила она, пододвигаясь ближе к Рыцарю и панически оглядываясь кругом.
– Если вы думаете про скорпионов, то да, это они, – невозмутимо продолжая разжигать костер, ответил Рыцарь. – Будьте осторожны, у них есть привычка забираться в складки одежды.
Анна принялась отрясать одежду, Рыцарь, пряча улыбку, постелил ей шерстяное одеяло, и она осторожно села на него. Немного помолчав, она поднялась.
– Нет, я не могу сидеть спокойно, когда эти твари вокруг! – воскликнула она. – Я не смогу заснуть!
Последний Рыцарь пожал плечами, постелил себе одеяло по другую сторону от костра и лег, положив руки под голову.
– Вы ничего не сделаете? – воскликнула она, подождав немного.
– А что вы предлагаете, донна? Разгонять их всю ночь?
– Как хотите, а я лучше буду сидеть верхом, чем останусь здесь, – донна пошла к лошадям.
– Только смотрите, не засните верхом, донна, – крикнул он ей вслед, – если вы упадете, то передавите немало этих милых созданий!
Вспомнив о том, что они наверняка кишат там, куда не попадает свет костра, донна остановилась.
