– Вы… – все еще с трудом веря во всю эту историю, плача сказала донна, – вы, граф, убили Пакито? Все это время вы хотели убить меня?
Горячие слезы обжигали ее щеки.
– Я не мог поступить иначе, донна. Несмотря на то, что я восхищаюсь вами, я должен был быть уверен, что вы никогда не заговорите с королем о моих визитах к султану.
– Вы были моим другом… я никогда бы не причинила вам вреда. Боже… – она закрыла руками лицо.
Графу было тяжело вынашивать план одному, поэтому он решил обратиться к тому, кто, как он знал, испытывал к донне ненависть. Под предлогом исповеди граф де ла Марш рассказал все архиепископу де Бове, но тот, вопреки ожиданиям графа, отказался участвовать в убийстве донны.
– Я уже давно не испытывал к вам прежней неприязни, донна, – объяснил де Бове, – напротив, я очень уважал вас за тот героизм и стойкость, что вы проявили в походе. Я не раз пытался предупредить вас, заставить покинуть двор короля, прекрасно понимая, что это единственный для вас шанс спастись. Но граф де ла Марш рассказывал мне о своих планах на исповеди, зная, что я не смогу нарушить тайну и рассказать вам всю правду. Я предупреждал вас, как мог, но, похоже, лишь запугивал вас и навлекал на себя ваше подозрение.
Граф совершил первую попытку во время празднества в Цезарее, когда почти все гости разошлись, граф под благовидным предлогом вернулся в шатер и вытряхнул из мешочка черную змею, один укус которой приводит к почти мгновенной смерти.
– Всю ночь я дежурил возле вашей палатки, и когда вы выбежали из нее, я подумал, что змея ужалила вас, и поспешил вернуться в палатку, но, увидев искромсанные останки змеи, понял, что вы каким-то чудом избежали гибели.
На следующий день граф узнал все подробности от самой донны и тут же стал продумывать следующий способ избавиться от нее.
– Подпруга, не правда ли? – оборвала его донна.
Граф де ла Марш кивнул.
– Когда вы стали жить в поместье, я успокоился и даже был рад, что вы смогли избежать гибели.
Но донна Анна вскоре вновь вернулась ко двору короля, и графу срочно нужно было придумывать новые способы убийства. Ее приезд оказался для него полной неожиданностью, и он нашел группу головорезов и нарочно устроил все так, чтобы донна возвращалась поздно, в темноте.
Приказ был убить женщину со светлыми волосами, но ее так яростно защищали друзья, что бандиты сцепились с ними, и бой закончился их поражением.
– Когда Пакито ворвался ко мне в дом, я не мог не прийти к вам на помощь. А потом я велел повесить арестованного бандита, чтобы тот случайно не проболтался. Мне было жаль, что погиб мальчик, ведь я хотел избавиться только от вас.
Наконец граф решился на последний шаг, и на этот раз он продумал все так, чтобы кроме донны никто больше не мог пострадать. У одного из евреев-аптекарей он приобрел уникальный яд, которым пропитывают одежду. При соприкосновении ткани с кожей яд начинает впитываться в нее и вызывает сначала головокружение, разжижение крови. Яд разъедает сосуды, начинаются внутренние кровотечения, и жертва умирает. Казалось, граф предусмотрел все… Но он забыл о том, что верный паж донны иногда надевает ее вещи.
– Я не хотел убивать ребенка, не хотел, – трясущейся ладонью граф прикрыл свое лицо. – Простите меня, донна, и я с радостью приму смерть.
Донна посмотрела на де ла Марша, ей вспомнился Анвуайе, такой же униженный и побежденный.
– Нет, граф, – покачав головой, ответила она. – Я могу простить вам все то зло, что вы мне причинили. Но есть то, что я вам простить не смогу никогда, – смерть Пакито. И мне кажется, вы сами никогда себя за это не простите.
– Убейте меня, Рыцарь, – попросил де ла Марш. Последний Рыцарь убрал кинжал с его шеи и отпустил своего соперника.
– Я не стану убивать его, сир, – обратился он к королю, – вы должны сами определить для него наказание.
– Я бы простил вам многое, граф, – ответил Людовик, – но, как и донна Анна, не в силах простить вам гибели невинного ребенка. За это убийство вы ответите по закону.
Стража, повинуясь приказу короля, схватила де ла Марша. Граф не сопротивлялся, он казался сломленным и постаревшим.
– Подождите, Ваше Величество, – Анна обернулась к королю, – не нужно больше никого убивать. Было уже достаточно смертей. Граф запятнал себя достаточно, слава о нем разойдется далеко. Позвольте ему уйти. Пусть он сам выбирает для себя путь. Казнив его, вы не дадите ему возможности оказаться лицом к лицу с самим собой.
– Послушайте донну, сир, – де Бове поддержал донну, – дайте ему возможность покаяться.
Людовик посмотрел сначала на Анну, затем на де Бове. Хоть в чем-то мнение этих двоих, наконец, совпало.
– Отпустите его, – приказал король, и стража отошла от де ла Марша. – Граф де ла Марш, отныне вы лишаетесь всех званий и титулов, имущества и наград. Вы вольны идти, куда вам вздумается, но я запрещаю вам впредь появляться при дворе.
Граф медленно повернулся и побрел прочь. Толпа расступилась перед ним, и вслед ему послышались угрозы, проклятия и плевки. Затем толпа сомкнулась, и тогда всеобщее внимание к себе приковал один единственный человек, который стоял все это время молча на площади, перетягивая кровоточащее бедро ремнем.
– Ты спасал много раз донну Анну, ты спасал наш лагерь от нападений бедуинов, ты спасал меня. Все мы чем-то обязаны тебе, но никто не знает, кто же ты, Последний Рыцарь Короля? – прозвучал голос Людовика.
Последний Рыцарь опустился на колено, несмотря на то, что это стоило ему усилий.
– Ваше Величество, однажды я уже отвечал вам на этот вопрос. Я – человек. Всего лишь человек, который в силу обстоятельств оказался замешанным в эту историю. Видит Бог, я лишь хотел помочь, но так, чтобы мне не пришлось открывать свое лицо, поэтому я надел маску, не желая оставлять свой след в истории похода. Я следил за вами, радовался вашим победам, горевал вместе с вами над неудачами. Очень часто, когда я хотел помочь вам или донне, ваши друзья опережали меня, и мне удавалось оставаться в тени. Вчера, государь, мне пришлось выступить открыто, потому что в опасности оказалась женщина, которая все это время вызывала мое восхищение. Сейчас, когда я уверен, что она в безопасности и сможет спокойно продолжать свой путь, позвольте мне, сир, сохранить мою тайну. Это было бы величайшей милостью для меня.
– Встань, Рыцарь, теперь, когда ты стоишь перед всеми, я готов рассказать, как ты дважды спас меня, предупреждая об опасности нападения на лагерь и отстраняя занесенный меч. Я благодарен тебе за это и обещаю быть милостивым к тебе, кем бы ты ни оказался. Будь ты христианин или мусульманин, преступник или знатный человек, не бойся ничего, открой нам свое лицо, ибо доблести твои говорят за тебя.
Рыцарь послушно поднялся и подошел ближе, поднявшись на несколько ступеней к королю. Все замерли в ожидании того момента, когда тот, кого они считали за демона, откроет свое лицо. Рыцарь повернулся к донне Анне, она стояла, молча наблюдая за ним, в окружении тех, кого он хорошо знал.
