– Скорее, – прокричал Гийом, – нужно спасти принца!
Англичане последовали за ним, отбиваясь от насаждавших сарацин, под градом стрел, камней, улюлюканья жителей. Им нечего было терять, они знали, что умрут, и это придавало им безрассудную смелость, отпугивавшую турок. Роберт был поражен, когда увидел, что Гийом и его люди спешат к нему на помощь. Ему вспомнилось, как он оскорблял их, мысль эта молнией промелькнула в памяти. Пронзая мечом воина-сарацина, Роберт повернулся к Гийому и приветственно крикнул:
– Рад, что вы решили составить мне компанию, сир!
– Я решил лишить вас славы, принц, – насмешливо крикнул Гийом, рубя неприятеля. – Если бы вы отбились один от пятнадцати человек, вы бы вошли в историю, как самый смелый рыцарь. Я не могу позволить вам такой славы.
– Я готов разделить ее с вами, друг мой! – Роберт, держась за решетку, отклонился вперед и вспорол еще одного сарацина. – Как думаете, де Соннак смог прорваться к выходу?
– Меня не интересует выход, принц, – мрачно ответил Гийом Длинный Меч, – меня волнует вход.
Роберт расхохотался. Положение было ужасно, их оставалось всего двадцать человек из трех сотен, что были в его отряде. Им не спастись, не убежать, не скрыться. И ненависть к врагу распаляла их все больше – так свирепеет зверь, загнанный в угол, хлещущий себя хвостом по бокам. Они будут сражаться, если надо, бросятся перегрызать глотки врагам, пока они дышат, они будут убивать.
Гийом Длинный Меч не замечал ничего вокруг, кроме бесконечных мечей и сабель, свистящих камней и стрел. Он отбивался, защищаясь щитом, стараясь не подпускать противника слишком близко. Еще немного, и их оборона захлебнется, и турки, нахлынув яростной волною, накроют их белым саваном своих одежд.
Тамплиеры сражались в соседнем квартале, но их было больше, и они действовали организованнее благодаря мудрому руководству Жульена и Гийома де Соннака. Они разделились на два фронта – один отбивался от сарацин, нападающих из города, другой пытался пробить баррикады на улицах и освободить выход. Спасти принца никто уже не надеялся, поэтому Гийом де Соннак, с окровавленной повязкой на лице, прикрывавшей багровую дыру на том месте, где еще полчаса тому назад был глаз, спешил спасти хотя бы своих людей.
Было душно, от запаха крови тошнота поднималась к горлу, все рыцари были ранены и искалечены, боль не утихала в телах крестоносцев, но они продолжали упорно сражаться. Было уже три часа дня, прошло много часов с тех пор, как отряд Роберта бросился в атаку после переправы. Из полного сил, сплоченного и бравого воинства отряд тамплиеров превратился в жалких, ободранных, измученных людей, которые хотели только одного: сбежать из города, куда они так стремились попасть.
Гийом Длинный Меч широко открывал глаза, но ничего не мог увидеть – кровавая пелена закрывала от него улицу и неприятеля. По лицу бежала горячая, пульсирующая жидкость, ноги стали ватными, и Гийом начал оседать вниз.
«Еще не время, – подумал он, – я еще не успел. Мне нужно еще, чтобы убить их».
Но что-то говорило ему, что это конец. Подбежавший к падающему рыцарю турок разрубил его до груди, ударив, что есть силы. Гийом вздрогнул и упал набок, словно соломенное неуклюжее чучело. Он выполнил свою клятву.
На равнине, теснимые к реке, крестоносцы начали падать духом. Король старался быть повсюду, появляясь то тут, то там, сверкая своим позолоченным шлемом. Он сражался наравне со всеми, бросаясь в самые опасные схватки, вселяя отвагу в воинов своим примером. Всякий раз, как рыцари теряли позицию, король присоединялся к ним и вел их за собой вперед. Это был прекрасный воин, сосредоточенный на битве, умело принимающий мудрые решения.
– Сир!
Король обернулся: к нему приближался Жуанвилль.
– Сир! – запыхавшись, произнес он, – лагерь протягивает деревянный мост на берег.
– Слава Богу, сенешаль! – воскликнул король. – Пусть выводят арбалетчиков – всех, что есть в лагере.
Едва только на деревянном мосту появился отряд арбалетчиков, сарацины отступили в страхе от берега, удаляясь в город. Тогда, полные надежды победить, христиане помчались вслед за ними в Мансур.
Едва только основная часть войска отошла к городу, откуда не возьмись, появился свежий отряд конных мусульман. С гиканьем, размахивая палицами и саблями, они мчались по равнине. В лагере у всех захватило дыхание: мост оставался практически лишь под защитой арбалетчиков, все войско ушло в город. Началась паника.
– Эта женщина приносит нам лишь несчастья! – кричал архиепископ де Бове Карлу Анжуйскому. – Зачем вы послушали ее?
– Все на мост! – крикнул, поднимая своих людей, Карл Анжуйский, не слушая де Бове.
– Смотрите же! Смотрите!!! – раздался радостный голос донны, он так дрожал, что, казалось, она заплачет. Все вновь уставились на равнину.
Свежие силы мусульман были ни чем иным, как подоспевшим вовремя авангардом войска наследника, который приближался к Мансуру. Увидев арбалетчиков на мосту, войско бросилось туда, намереваясь прорваться в лагерь крестоносцев, пока Бейбарс будет защищать город. Жуанвилль и граф Суассонский, ехавшие со своими отрядами позади всех, услышав крики, обернулись.
– Быстрее, Жуанвилль! – крикнул граф Суассонский. – Надо защитить мост! Если мы этого не сделаем, эти сволочи прорвутся в лагерь!
Пока они разворачивали свои отряды, со стороны переправы, прямо в тыл сарацинам, внезапно ударил арьергард королевского войска во главе с герцогом Бургундским. Заметив сарацин, рыцари, по приказу герцога, притаились за песчаной насыпью и, едва отряд пронесся мимо, сели на лошадей, построились и помчались вслед за ним. Не считая тяжелой переправы и нескольких стычек, они почти не участвовали в боях того дня, так как были последними, кто переправлялся через Ашмун. Поэтому и рыцари, и их лошади были полны сил. Они легко нагнали отряд и заставили его развернуться к себе, а тем временем отряд арбалетчиков был прикрыт прибывшими Жуанвиллем, графом Суассонским и герцогом Анжуйским. Они храбро сражались, но сарацины значительно превосходили их по численности. Несмотря на то, что сарацины разделились на два отряда, сражаясь с арьергардом и отрядами, защищающими мост, они все равно теснили крестоносцев. Лучники отряда сарацин посыпали щедро стрелами мост, арбалетчики отвечали, но вынуждены были сойти с моста, чтобы дать возможность сражаться воинам. Отступив назад, они значительно проиграли в расстоянии и почти перестали стрелять, опасаясь задеть своих. Постепенно оба отряда крестоносцев соединились. Герцог Бургундский, отклоняя удар, направленный на графа Суассонского, который оказался рядом, воскликнул:
– Приветствую вас, граф, как сегодня идет сражение?
– Превосходно, сир, – весело откликнулся граф, – я счастлив видеть вас наконец на твердой земле.
– Земля довольно шаткая, не находите? – сенешаль короля Жуанвилль вынимал из ноги пятую стрелу, что достала его в тот день.
– Не волнуйтесь, друзья мои, – шутил не унывающий граф Суассонский. – Мы еще вспомним этот день, когда будем рассказывать о нем в дамских покоях.
