– У тебя есть эпсомская соль? – спрашивала Стиви, открывая шкафчики и оглядывая полки. Я ткнул пальцем на бельевой шкаф:
– Должна быть там.
Стиви пустила воду и заткнула ванну пробкой. Эпсомская соль нашлась на верхней полке. Сестрица у Боумена не очень высокая – максимум пять футов четыре дюйма, поэтому ей пришлось приподняться на цыпочки.
Ей удалось дотянуться до банки, и она высыпала в воду чуть не пригоршню эпсомской соли, размешав рукой.
– Так, давай разоблачайся, – велела Стиви, когда ванна наполовину наполнилась. Я ожидал, что она выйдет, но Стиви осталась стоять, приподняв брови и подбоченившись.
– Мне что, перед тобой раздеваться?
– Ты передо мной несколько недель труселями тряс!
Возразить на это было нечего. Я стянул через голову рубашку и бросил на пол. Пришлось навалиться на столешницу, чтобы подняться и приспустить спортивные брюки – больно было до черта. Со стоном опустившись на сиденье, я стащил штаны до колен. Наклоняться мне было еще больнее, поэтому Стиви присела и помогла мне с брючатами.
Без костылей я не мог дойти даже от унитаза до ванны. Присев на край, я глубоко подышал, пока не отступила самая неистовая острая боль. Стиви тут же оказалась передо мной и взяла меня за плечи:
– Все норм?
Я поднял лицо, что было не самой удачной идеей, потому что перед самым носом оказались ее груди, пусть и прикрытые футболкой и лифчиком. Они безмолвно манили приклонить голову, но я удержался и опустил взгляд. Теперь я смотрел на ее пах – тоже прикрытый спортивными черными лосинами, но Стиви женственная, с прекрасным крепким телом, а в моих жилах бурлит тестостерон… Вернее, кровь у меня кипит от накопившегося тестостерона, подавленного гнева и еле сдерживаемого отчаяния, оттого что мне полтора месяца сидеть на скамье запасных. Впервые за целую вечность нашлась девушка, которая мне нравится не только внешне. Я гадал, надеты ли у Стиви под лосинами те шортики, из которых она не вылезает по утрам. Вот бы она их надевала на наши сеансы физиотерапии!
– Бишоп, ты заснул? – Стиви щелкнула пальцами у меня перед носом.
– А? – Я очнулся, чуть выпрямившись и глядя ей в лицо.
Бровь у нее была приподнята.
– Ты будто отключился, заблудившись в мире грез.
– Извини, – грезил я, стало быть, о ее пампушечке, прикрытой шортиками для йоги. – Ты выйдешь? Я хочу лечь в ванну.
– Сперва я помогу тебе в нее лечь.
– Сам справлюсь.
Стиви уперлась кулаком в бок.
– Вчера ты ноги на диван поднять не мог!
– То вчера.
– О’кей, валяй, забирайся, – отступив, она сделала энергичный жест.
– В трусах?
– Да, Бишоп, в трусах! Ты сюда пришел не при свечах расслабляться, полистывая любимую книжонку и потягивая винцо. Ты будешь сидеть в теплой воде пятнадцать минут, а затем мы оценим серьезность твоей травмы и степень ригидности мышц!
– Прекрасно, блин, – ухватившись за край ванны, я развернулся, думая, что сначала надо перемахнуть через бортик здоровой ногой, а затем подтянуть поврежденную. Гладко было на бумаге: мне удалось опустить в воду здоровую ногу, но через несколько секунд боль усилилась настолько, что я заорал и схватился за Стиви, потому что она была самой близкой и надежной из всего, за что я мог подержаться. Горячая вода в ванне ни черта не делала с полыхавшим огнем пахом.
– Блин горелый, у меня сейчас яйца оторвутся! – простонал я.
– Теперь позволишь тебе помочь в ванну сесть?
В ее тоне угадывалось: «А я говорила!»
– Дай отдышаться, – я судорожно часто дышал, пока боль в паху и тошнота не начали отступать.
Немного придя в себя, я сообразил, что буквально вишу на Стиви, облапив ее, как ствол спасительного деревца, так что она и рукой не может двинуть. Щекой я прижимался к ее груди (догадка подтвердилась – грудь оказалась удивительно мягкая, идеальное место приклонить голову).
– Извини, – я сразу убрал руки.
– В следующий раз не станешь включать альфа-самца – обойдешься без лишней боли.
Поднырнув мне под мышку, Стиви (какая она все-таки миниатюрная по сравнению со мной!) подхватила меня под колено, а другой рукой осторожно, но твердо взялась за икру.
– На счет «три», – скомандовала она.
Я напрягся, услышав «три». Стиви приподняла больную ногу дюймов на шесть над полом, когда я заорал как резаный и снова повис на своей мучительнице, как на пальме.
– Так, ясно, это не пойдет. Угол подъема неудобный. – Она побарабанила пальцами по губе и подняла указательный: – О, идея!
Вынырнув из-под моей руки, она запустила большие пальцы под пояс своих лосин.
– Ты что?!
– Успокойся, купальники откровеннее, чем мое нижнее белье! К тому же ты все уже видел.
Она стянула лосины, оставшись в футболке и простых хлопковых трусах, однако моему организму было по барабану, что это не атласные стринги с кружевами: тело ожидаемо реагировало на близость едва прикрытой промежности.
Сестра Рука Боумена стоит в моей ванной в одном белье… Будь у меня такая сестра, как Стиви, и знай я, что она стоит почти нагишом в ванной у игрока моей команды, отметелил бы этого козла до красных соплей… Хорошо, что у меня не сестра, а брат…
Я отвел глаза, пытаясь смотреть куда-нибудь в сторону, но нечаянно поймал ее отражение в зеркале.
У нее фантастические ноги – спортивные, сильные, а задница! Черт, небось Стиви делает по сто приседаний, такой у нее круглый и твердый на вид зад. Боль в паху становилась невыносимой, потому что у меня наступала эрекция. Чтобы уравновесить эффект от увиденного, я стал думать о своей бабушке в купальнике.
Стиви шагнула в ванну, и я уставился себе под ноги, вспоминая смазливую бабенку из «Сияния», которая превращается в разлагающуюся старуху. Это меня малость отвлекло, пока Стиви снова не нарушила мое личное пространство. Я витиевато выругался, когда ее грудь на мгновенье расплющилась о мое плечо, но у меня не было выбора: я вцепился в Стиви как клещ, пока мы переносили мою ногу через край ванны. Я потел, злился – и ненавидел свой член.
– Мне нужно, чтобы ты прекратила меня трогать! – крикнул я, не отпуская Стиви.
– Чего ты на меня орешь? – крикнула она в ответ.
– Потому что ты раздетая, а я вообще-то парень, а мой член, зараза, оказывается, латентный садист! Яйца как на раскаленной плите, стояк в жизни не был таким болезненным!
– Ну, так закрой глаза и думай, блин, о всякой дохлятине!
– Не помогает, – пожаловался я. – Твой образ в трусах выжжен на сетчатке и останется там до конца моей пропащей жизни.
– Можно подумать, голых ног никогда не видел, – Стиви помогла мне опуститься в ванну и вылезла из воды.
