– А я не дам покоя тебе, так что вечер будет интересным.
– Я серьезно! Конечно, очень приятно, что ты вызвался, но зачем же…
– Ты что, не хочешь меня там видеть?
Такого выражения лица я у него еще не видела. Бишоп выглядел… задетым.
– Нет, в смысле, да, разумеется, хочу. Но тебе придется нелегко.
– Вот и договорились. На субботу я твой кавалер.
Он снова уставился в телевизор, а я тщетно призывала к порядку бабочек в животе.
Глава 20. Шах и мат, скотина
Бишоп
Что меня радует в последнее время: Стиви, физиотерапия со Стиви, возможность сказать бывшему Стиви, что он придурок и скотина, просмотр хоккея в компании Стиви, тренировка на льду с участием Стиви (девчонка катается как профессионал), руки Стиви на мне и запах Стиви.
Что меня совсем не радует в последнее время: необходимость подавлять болезненную и почти постоянную эрекцию в присутствии Стиви, дрочить одному в душе, представляя Стиви в ее спортивных шортиках, сопровождать нашу команду на выездных играх, расставаясь со Стиви, и сносить сварливые придирки Боумена, когда мы тренируемся в паре (то есть почти ежедневно).
Сегодня у меня первая игра после травмы. Я звонил Стиви – она лишний раз напомнила, какие процедуры мне проделать после игры, и пожелала удачи. У нас еще два выездных матча, то есть четыре дня созвонов и видеозвонков. Четыре дня без ощущения рук Стиви на мне. Четыре дня мастурбации в дýше.
Из плюсов: не приходится бороться с желанием проникнуть языком в рот Стиви или начать тереться об нее через одежду.
Я терпел, давая ей время прийти в себя после отношений с придурком-бывшим, а себе – оклематься после травмы паха. В тот день, когда я забрал ее чемодан, у меня будто глаза открылись и кое-что дошло, после чего я переменил стратегию. Во-первых, Стиви все еще переживает из-за его предательства. Оно и понятно, раз они были вместе целый год, а порвала она с ним всего несколько недель назад.
Во-вторых, признание Стиви, что бывший назвал ее отношения со мной местью, пробудило во мне желание не быть «временным вариантом». Вместе с тем ситуация с едва не случившимся поцелуем ясно дала мне понять: как бы я ни увлекся Стиви, организм еще не в состоянии соответствовать. Нолан, посеявший свой инсулин, конечно, растяпа, но спас меня от полного фиаско.
И это было еще до разговора с Алексом, попросившим держаться профессиональных рамок. Не хватало еще, чтобы все подумали, будто реабилитация для меня на последнем месте! Поэтому я сразу затормозил и сдал назад – перестал подкалывать Стиви и проводил с ней больше времени после физиотерапии. Я понемногу вводил себя в ее жизнь самым, надеюсь, безвредным образом.
Но теперь, раз я вернулся на лед и могу видеть в Стиви не только своего реабилитолога, можно приступить к выполнению моего плана. В субботу и начну.
А пока надо сосредоточиться на хоккее. Я взглянул на часы: секунд через пятнадцать я выйду на лед впервые в этом сезоне. Я поднялся, готовый к игре.
Рук, проходя мимо, хлопнул меня по плечу:
– Ноги не расставляй!
Я хмыкнул в ответ (лучше хмыкать, чем посылать Боумена куда подальше) и занял позицию слева от центра. Я практиковался с командой около недели, но недобирал часов тренировок на льду, поэтому сейчас стоял с ощущением, будто первый день в школу пришел.
Нам удавалось удерживать шайбу на половине «Вегаса», надежно обезопасив свои ворота. Это, конечно, не гол и не передача, но все лучше, чем пропустить бросок противника. Так как я после травмы, меня меняли при каждой смене состава. К началу третьего периода мы вышли вперед на одно очко, которое команде принес, разумеется, Рук Боумен.
Я снова вышел на лед в надежде, что смогу прибавить еще одно очко на куб
[4] и усилить наш отрыв, когда один из хоккеистов «Вегаса» подъехал ко мне вплотную и едва не устроил подножку. Его отправили охладиться на штрафную скамью, а меня – к врачу на осмотр. Вместо меня на лед выпустили какого-то новичка – он и получил голевой пас, на который я так рассчитывал.
В итоге мы выиграли, но от своей игры я остался не в восторге. Мне бы радоваться, что я вообще продержался целый матч без ощущения, что вот-вот сдохну, но на карту были поставлены очень важные вещи, да и ребята сыгрывались без меня несколько недель.
После матча я долго стоял под душем. Гематома на бедре в основном ушла, остались отдельные желтоватые синяки. Одеваясь, я с вожделением думал о гидромассаже и сауне в отеле, и тут в сумке завибрировал телефон. Я натянул рубашку и выудил сотовый, улыбнувшись при виде имени Стиви.
Я принял звонок (от радости не сразу попал) и поднес телефон к уху. От ее сексуального голоса у меня просветлело на душе и вообще.
– Так, значит, ты не в сауне?
– Нет. Хорошо я сегодня играл? – я уселся на скамью, застегивая рубашку одной рукой.
– Ты был слишком агрессивен, играл очень жестко и едва не получил новую травму, не позволив вмешаться своим товарищам, когда этот долбобоб из Вегаса на тебя наезжал.
– Я и сам справился, – мне очень нравилось, как она меня чихвостит из другого часового пояса. – Ты же только что с работы, когда ты успела посмотреть игру?
– А я клиентов на это время не записывала. Ты, гляжу, не соблюдаешь режим, вместо процедур со мной разговариваешь.
– Я схожу в сауну и залягу в джакузи в отеле.
– Но после игры пройдет уже много времени!
– Я сейчас очень долго стоял под душем, – я заправил рубашку в брюки и поправил там кое-что, потому что тело реагировало даже на голос Стиви. – Хочешь, я позвоню тебе утром? Могу через видео-звонок – я буду делать растяжку, а ты собираться на работу.
– Договорились. Но я хочу фотодоказательства того, что ты сегодня был в сауне!
Я уже улыбался до ушей.
– Хорошие у тебя желания. А полотенце не уронить?
Стиви фыркнула:
– Ищешь повод прислать мне фотку своего члена, Шиппи?
Тычок локтем под ребра напомнил, что я по-прежнему в раздевалке и вокруг одевается полкоманды. Я поглядел на Кингстона, полностью одетого в отглаженный черный костюм с галстуком в цветах сборной, с идеально причесанными волосами и в сияющих туфлях, начищенных до зеркального блеска, и спросил одними губами:
– Чего тебе?
– Ты хоть понимаешь, что у тебя включена громкая связь? – и он едва заметно указал кивком куда-то вбок. Я поднял голову и увидел, что Рук пепелит меня взглядом футов с пятнадцати от скамейки.
– Блин… – я поспешно выключил спикерфон. В раздевалке шумно, но, судя по физиономии, Боумен прекрасно слышал, с кем я говорю.
