И всё же переезд не состоялся. Один из известнейших и наиболее уважаемых жрецов-прорицателей, которому было так много лет, что он даже не помнил, сколько именно, предрёк Стронгили страшную судьбу. Будто бы остров провалится в морскую пучину, и большая беда обрушится на Эгеиду. Ему и верили, и не верили, но минос поостерёгся от возможно опрометчивого шага. А правитель Стронгили с тех пор приказал нескольким жрецам наблюдать за вулканом и предупреждать его о малейших изменениях в поведении огнедышащей горы…
Суда Видамаро бросили якоря в левой от входа части гавани — как раз напротив того места, где бурлил рынок. О, на это вместилище всех самых ценных и экзотических товаров, которые только могли представить племена и народы Зелёного моря, нужно было посмотреть! А если у жителей Стронгили имелось что-то продать или требовалось что-нибудь купить, то более интересного и поучительного времяпрепровождения невозможно было представить.
Гавань находилась на южном берегу Стронгили и по форме напоминала огромное семя фасоли. Каменный барьер защищал гавань от сильных северных ветров с моря, что очень нравилось чужеземным мореплавателям. Если они не успевали к зиме, когда начинались шторма, вернуться домой, то швартовались у причалов главной пристани Стронгили. Притом делали это с большой охотой и лёгким сердцем. Отдых в течение нескольких месяцев среди дружелюбных и гостеприимных подданных миноса считался у мореплавателей подарком бога морей и океанов Посейдона (который у многих народов Уадж-Ур именовался по-разному).
Коренных жителей Стронгили можно было узнать издалека. Они были рослыми, широкоплечими, русоволосыми. Их отличительной чертой была светлая оливковая кожа и зелёные или серо-голубые глаза. Даже кефтиу отличались от них, потому что на Крите постепенно происходило смешение разных племён и народов, и на острове постепенно начало преобладать смуглое и черноволосое население. Жрицам и женщинам Лабиринта приходилось подолгу изощряться, чтобы их кожа стала белее, чем полученная от природы. Даро хорошо знал, сколько стоит красота придворных дам, потому что отец из своих странствий привозил много разных притираний и мазей, которые делали кожу светлее. И стоили они баснословно дорого.
Даро выглядел как коренной житель Стронгили. Внешне он практически ничем не отличался от местных юношей. Правда, речь на острове была несколько иной, чем та, на которой разговаривали кефтиу. Акару объяснил ему, что это немного изменённый язык предков. Чужеродные слова и понятия в речи кефтиу появилось благодаря близкому общению с ионийцами, ахейцами и дорийцами, по разным причинам осевшим на Крите. Одним нравилась свобода, которой не было в их краях, других, считающих себя утончёнными натурами, привлекала возможность приобщиться к прекрасному, третьи просто торговали с большой выгодой, а четвёртым пришлось бежать со своей родины, чтобы не лишиться головы из-за серьёзного проступка.
Иногда Даро просто не мог понять, о чём идёт речь, и старался на Стронгили поменьше разговаривать, потому что жители острова, при всей своей открытости и приветливости, к чужакам относились сдержанно, даже к кефтиу, считая их хоть и своими потомками, но как бы внебрачными. В поведении коренных жителей Стронгили всегда чувствовался гонор, превосходство, даже когда речь шла о самых обыденных делах.
Из-за столпотворения в районе рынка, суда Видамаро не смогли подойти к берегу поближе, чтобы товары можно было сгружать прямо на причал. Пришлось подзывать лодочников, которые сновали туда-сюда, и с их помощью доставлять груз на берег. Пока отец вёл переговоры с лодочниками и грузчиками о цене за их услуги, Даро наслаждался великолепными видами Стронгили.
Хорошо укреплённый (в отличие от Лабиринта) дворец правителя острова располагался на вершине невысокого холма. С одной стороны холм полого спускался на равнину, а три другие стороны представляли собой неприступные скалы. По размерам дворец уступал Лабиринту, но в его очертаниях была какая-то упорядоченность, стройность, не присущая несколько хаотичному дворцу миноса. Похоже, к его строительству тоже приложили руку боги, как и к двум башням у входа в гавань, потому что оборонительные стены представляли собой огромные, хорошо подогнанные друг к другу каменные глыбы. Опять-таки возникал вопрос: как их затащили на такую высоту? Хоть они и были изготовлены из местного материала, но от этого божественная суть дворца ничуть не теряла вес в глазах жителей Стронгили, а также и всех приезжих.
Дома Стронгили строились из камня. Они имели по два-три этажа, причём нижний этаж предназначался для хозяйских нужд, а верхние, на которые поднимались по широким лестницам, — для жилья. Там же располагались и домашние святилища. Внизу окна делали маленькими, узкими, а на верхних этажах они были большие, украшенные резьбой. А уж внутренняя отделка помещений и вовсе поражала воображение. Великолепные фрески, сделанные по мокрой штукатурке, были красочными, многоцветными и долговечными, а изображённые на них люди, животные, речки, горы, цветы казались живыми.
Даро приходилось бывать в гостях у местного торговца, доброго друга отца, поэтому он хорошо знал, как выглядят дома жителей Стронгили снаружи и внутри. Они были оборудованы не хуже (а то и лучше), чем виллы богатых горожан Коносо и Аминисо. Во многих домах имелись ванные комнаты, куда по керамическим трубам подавалась горячая и холодная вода. Трубы располагались в стенах и были присоединены к центральному сливу, широкой трубе под улицей, вымощенной плитами. Под землёй лежали и трубы канализации, а в каждом доме находилась большая каменная цистерна для дождевой воды, которой поливали цветочные клумбы и садовые деревья.
В домах было множество комнат, имелись внутренние лестницы, полы чаще всего укрывали тёсаными каменными плитами или галечной мозаикой, а на нижних этажах — ракушками поверх грунта. Фасады богатых вилл были сделаны из «ксести» — тёсаного камня, но многие дома для лучшей устойчивости при землетрясениях были построены из смеси глины и соломы с деревянными вставками. И все здания острова были окрашены белой известью, отчего остров, если глядеть на него издали, светился и казался просто божественным. Не зря финикийцы назвали его Каллисте — Прекраснейшим, совсем не зря…
— Собирайся, пойдёшь со мной, — распорядился Видамаро, разрушив мечтательно-созерцательное настроение Даро. — Только надень праздничные одежды.
— Зачем? — спросил юноша.
— Прежде всего, нам нужно нанести визит правителю острова. Товары у нас редкие и очень ценные, поэтому он обидится, если мы не принесём ему дары из Пунта — страны далёкой и загадочной. К тому же во дворце мы сможем совершить жертвоприношение; там самый большой жертвенник и наиболее уважаемые жрицы. А нам нужна удача. Что касается торговли, то ею займётся дед. Это у него получается лучше, чем у меня. Опыт — великое дело…
На холм, к входу во дворец, взбирались по широким мраморным ступенькам. Хорошо, дед вовремя подсказал нанять местных носильщиков, иначе моряки просто упали бы от влажной жары и перенапряжения. Даро замаялся считать количество ступенек, настолько много их было.
Чем ближе они подходили к дворцу, тем внушительней становились его стены. «Их не только построили великаны, — в восхищении думал Даро, — но и штурмовать могут лишь гиганты». По сторонам лестницы трава была присыпана красной пылью. Юноше было известно её происхождение. В начале лета дули сильные ветры со стороны Та-Кем и приносили на Крит и Стронгили пыльные тучи с красным песком пустынь, после чего выпадал кровавый дождь. И если на полях и огородах равнины красная пыль быстро смывалась во время полива, то на склонах она задерживалась подолгу, потому что летом обычно была сушь.
