Они никак не могли понять, почему ни один из городов острова не защищён от врагов мощными укреплениями — такими, как в Илионе. Надменные дарданцы, постоянно воюющие с ахейцами, утверждали, что стены вокруг Трои построил сам Посейдон, владыка моря, а бог сияющего света Аполлон в это время пас в горах царских овец. Так это или не так, отец Даро спорить не стал, лишь кивал в знак согласия, чтобы удачно сторговаться.
Внешних врагов на Крите не боялись. Главной защитой острова были не стены и башни, а окружавшие его морские воды, сильный военный флот и хорошо обученные воины, оснащённые первоклассным оружием.
Увидев Даро, служанка (её звали Мелита) приязненно улыбнулась. Она любила юношу материнской любовью, хотя никогда и никому в этом не признавалась. Даже самой себе. Мелита попала на Крит уже достаточно взрослой и была очень благодарна отцу Даро, который выкупил её у работорговца и приставил к хозяйству. Рабынь обычно использовали на тяжёлых работах — они занимались шитьём, пряли пряжу, обрабатывали шерсть и лён, притом с раннего утра и до ночи, и относились к ним, как к скоту. А в доме Видамаро она чувствовала себя свободной; собственно говоря, так оно и было — кибернетос в ней души не чаял, так как Мелита заменила его сыну безвременно усопшую мать.
— Поешь… — Мелита поставила на небольшой столик под деревом густую похлёбку из чечевицы, в которой плавали кусочки мяса.
— Не хочу, — ответил Даро; обычно с утра у него не было аппетита. — Приготовь мне кусок козьего сыра — того самого, с травками, и налей кувшин вина из амфоры
[9] с нарисованными на ней осьминогами. Я иду к дедушке в Аминисо
[10].
Сыр с травами на Крите редко кто мог делать. Он считался деликатесом. У Мелиты такой сыр получался отменно вкусным и Даро знал, что для деда он будет лучшим подарком. Как и густое вино многолетней выдержки в небольшой красивой амфоре, на которой были изображены морские глубины с осьминогом и водорослями. Этот сосуд преподнёс отцу в знак дружбы Кбид, лучший мастер-вазописец острова.
— Без завтрака я тебя не выпущу! — строго сказала Мелита. — До Аминисо идти далеко, нужны силы.
— Ладно, — нехотя согласился Даро. — Тогда налей мне чашу молока и дай кусок ситоса.
— Хороший мальчик… — с нежностью проворковала служанка.
Она поставила на стол требуемое — кувшин с молоком, удивительной красоты расписную чашу, стенки которой были не толще яичной скорлупы, блюдо с хлебцем-ситосом, испечённым из пшеничной муки — и отправилась выполнять заказ Даро.
Спустя какое-то время он уже спускался по узкой улочке к дороге, которая вела в Аминисо. Возле одного из домов на окраине пригорода некстати размечтавшийся Даро едва не столкнулся с отцом своего друга Атано, который держал в руках большую бронзовую пилу. Он шёл, о чём-то мрачно размышляя и сосредоточенно глядя себе под ноги, потому что улочка была каменистой и неровной. Видимо, отца Атано, каменных дел мастера, направили вместе с подмастерьями распиливать большие гипсовые глыбы на ровные плиты, которыми мостили площадь перед дворцом, смекнул Даро. А труд этот не из лёгких, отсюда и скверное настроение отца Атано.
Приближался самый длинный день, летнее солнцестояние, начало нового года (на острове было всего два сезона — лето и зима), и в Коносо намечались большие торжества по случаю «рождения» нового миноса, поэтому дворец и прилегающие к нему территории обустраивались с великим тщанием, так как ожидался большой наплыв гостей, в том числе иноземных. Каждый девятый год своего правления в одно и то же время минос отправлялся к Диктейской пещере, где родился Дивей
[11] — Отец Дня, бог неба, грома и молний, ведающий всем миром.
Не только жители Крита, но и ахейцы, и дорийцы, а также микенцы считали остров Колыбелью Богов. Ведь кроме Дивея здесь родились многие другие боги: златокудрый сребролукий Фойбос
[12], Атана Потиния
[13], богиня-родовспомогательница Эйлития, без которой не могут состояться роды, бог виноделия Дионисос, бог богатства Плутос, благодаря которому Крит процветал, богиня семейного очага и жертвенного огня Гестия, как утверждали ахейцы, основавшая Коносо (на этот счёт у жителей острова были свои соображения) …А ещё на Крите бог всего сущего Дивей женился на Рато
[14], что тоже добавляло острову святости и значимости.
Минос затворялся в Диктейской пещере на десять дней, при этом он постился, питаясь только сушёными фруктами и запивая их ключевой водой. Только очистив своё тело и свой дух, он мог предстать перед богом, который являлся перед ним на девятый день в виде призрака. Минос получал от Дивея новые законы, которые правитель острова должен был передать людям. Таким образом правитель острова, который был ещё и главным жрецом Крита, как бы возрождался, становился новым (вернее, обновлённым) богочеловеком; а что это именно так, что минос божественного происхождения, доказывало его общение в Диктейской пещере с Дивеем. Ведь Отец Дня не снисходит до беседы с простыми смертными.
Пока минос находился в Диктейской пещере, по всему острову проходили богослужения и жертвоприношения — в селениях, священных пещерах, на вершинах гор, в священных рощах и молитвенных помещениях дворцов. После возвращения правителя острова в Коносо предполагались жертвоприношения, народные гуляния, пиры, различные игры, процессии и главное — укрощение священного быка.
Жители острова верили, что главная богиня Асираи — Тейе Матере, Матерь Богов — удерживает под землёй ревущего и трясущего земной свод быка, в которого превращается разгневанный бог Посейдон. От толчков его рогов и копыт в море поднимаются гигантские волны, извергаются вулканы и раскалывается почва под ногами. Для того чтобы справиться с ним, нужна была сила, получаемая во время различных жертвоприношений и ритуалов, главным из которых считались игры с быком.
Жители Крита жили в вечном ожидании катастрофы. Наверное, именно это обстоятельство придавало им обострённое чувство быстротечности жизни. Для них в мире не было ничего прочного, ничего вечного. Частые землетрясения едва не каждый день напоминали соплеменникам Даро о мимолётности их существования и заставляли ещё усерднее молить богов о снисхождении к их грехам и не богоугодным поступкам…
