Ниметийо оставалось лишь покорно поклониться, хотя по его лицу было видно, что он раздражён решением Аройо.
Минос перевёл взгляд на Даро и незаметно для всех подмигнул — мол, держись, моё «божество». Только после этого Даро наконец выдохнул воздух, который распирал ему грудь — всю свою речь он произнёс на одном дыхании.
Глава 13
ЛЮБИМЕЦ БОГОВ
Атенаис с волнением смотрела на центральный двор Лабиринта, который стал ареной, где вскоре должны начаться соревнования по стрельбе из лука, кулачному бою и состоится главное представление дня — священные игры (или танцы, как их иногда называли) с быком. Все с нетерпением ждали появления «новорождённого» миноса.
Чтобы посмотреть на быка хоть одним глазком (чисто из эстетического удовольствия; да и в будущей работе это пригодится — Атенаис готовилась изобразить таврокатапсию на стене одного из помещений дворца), она тайком проникла на территорию Бычьего двора, которую знала как свои пять пальцев, и заглянула в его стойло.
Заглянула — и ахнула. Такого красавца девушке прежде не доводилось видеть, хотя она повидала многих быков. Атенаис училась опасному искусству священной танцовщицы несколько лет, чтобы участвовать в играх с тавросом, вот только отец не разрешил, и она оказалась в его мастерской, занявшись художественным промыслом, к чему у неё, несомненно, имелся незаурядный талант (видимо, полученный по наследству).
Бык был огромным, с отливающей золотом рыжей шкурой в белых пятнах и широко расставленными рогами, между которыми свободно поместилась бы самая толстая колонна дворца миноса. Он постоянно злился — неизвестно отчего, негодующе фыркал, рыл подстилку стойла копытом и время от времени пробовал рогом на прочность ограду, сколоченную из толстых жердей.
Но вот весьма слаженно и громко зазвучал оркестр, составленный из ахейцев, которые играли на инструментах своей родины. Они считались лучшими музыкантами во всей Эгеиде и были приглашены на торжество Перито правителем Стронгили. Видимо, таким образом он хотел смягчить некоторую натянутость в его отношениях с Аройо. В составе оркестра было шесть флейт разных размеров, отличавшихся по звучанию, с которыми управлялись трое мужчин (для удобства они привязывали ремешками к лицу по две флейты), сиринга
[89], авлос, две семиструнные кифары, систр
[90] в руках совсем юного музыканта, видимо, ученика, и барабан, на котором играла единственная женщина в оркестре, потому как для мужчин стучать в бубен считалось позором. Едва прозвучали первые звуки торжественного гимна, посвящённого Дивею, между двумя колоннами по центру двора, где были установлены два резных финикийских трона из ароматического дерева с мягкими сиденьями, появился минос в сопровождении Аэдоны, детей и немногочисленной свиты.
Собравшиеся во дворе Лабиринта зрители предстоящих праздничных развлечений и ритуалов радостно вскричали как один человек, да так громко, что можно было оглохнуть. Атенаис даже уши закрыла, но тут же мигом отдёрнула руки от головы — неприлично. Нужно потерпеть; минос «рождается» нечасто, раз в девять лет.
Двор представлял собой достаточно обширное пространство практически в центре Лабиринта, прочной оградой которому служили стены первого этажа. Это было сделано с таким расчётом, чтобы разъярённый таврос не достал до тех, кто наблюдает за священными играми. Зрители сидели на уровне второго этажа в открытых галереях. Для них были приспособлены каменные скамьи, а особо уважаемые гости и придворные дамы сидели на мягких дифрах или даже в креслах.
Минос встал у самого края балюстрады, широко раскинул руки и поднял голову вверх — к ясному небу, где в данный момент (никто в этом совершенно не сомневался) за всем происходящим наблюдали боги, в том числе главная богиня Крита великая Тейе Матере, сам Дивей и его брат, Колебатель Земли — Посейдон, от благоволения которого зависело не только благополучие всех кефтиу, но и их жизнь.
Лица Аройо никто видеть не мог. Оно было скрыто под великолепной маской из листового золота удивительно тонкой работы, которая сильно искажала, в общем-то, приятные черты лица повелителя Крита. В маске минос выглядел очень грозно — словно бог войны. Кроме тонкого белого плаща из виссона с золотой вышивкой и маски, на голове у него был ритуальный головной убор — великолепная золотая корона, сплошь усеянная драгоценными каменьями с прикреплёнными к ней бычьими рогами по бокам, которую венчали пышные перья какой-то неизвестной птицы. В этом уборе Аройо сильно смахивал на Минотавра — таким, каким его изображали мастера, расписывающие стены дворца.
Но Атенаис лишь мельком посмотрела на богатырскую, полную мужской силы и мощи фигуру миноса в праздничном одеянии. Её внимание привлекла его свита. Девушка глазам своим не поверила — среди расфуфыренных сановников и жрецов стоял Даро! Он показался девушке божеством, настолько необычен и прекрасен был его вид. Атенаис едва узнала возлюбленного (а она уже сделала выбор и даже не мыслила отступать от своего решения), так искусно было подкрашено лицо Даро. К тому же он почему-то был гораздо смуглее, нежели обычно.
Поприветствовав богов на небесах и собравшихся зрителей, минос уселся на кресло, за ним последовала и Аэдона, дети устроились на дифрах за их спиной, а остальная свита осталась на ногах. Только теперь Атенаис поняла несколько сбивчивые объяснения служанки Мелиты, которая рассказала ей, что жрецы увели Даро во дворец. «С какой стати, зачем?» — спрашивала удивлённая и поражённая девушка. Однако Мелита только руками разводила. Но самым удивительным было то, что за Даро пришли жрецы Лабиринта, будто он был какой-нибудь важной персоной, а не прислали простого гонца, слугу, с наказом явиться, куда следует. Это была настоящая загадка.
И вот она разрешилась. Но что делает Даро в свите миноса? С какой стати его так сильно отличили и возвысили? Какую услугу он сделал богоравному правителю Крита, что тот обратил на него свой царственный взор? Атенаис терялась в догадках...
Первыми начали соревноваться стрелки. На этот раз подданным миноса придётся туго, всё это понимали, потому что своих стрелков выставили Иб-нуб-месуаджет-Усер (кто же не знает мастерство лучников Айгюптоса!), посол хурритов
[91] Дакусена, посол хеттов Арнувандас, и ахейцы — послы Микен и Афин. В предвкушении занимательного, волнующего зрелища многие зрители бились об заклад, ставя на того или иного лучника немалые ценности. Большинство из приглашённых на праздничные игры были из Высших, что само по себе подразумевало состоятельность, а остальные — богатые купцы, военачальники, кибернетосы и знаменитые мастера, которым не повезло состоять в отдалённом родстве с первым Миносом, тоже были людьми далеко не бедными.
