Леокрит, несмотря на всё своё хладнокровие опытного кулачного бойца и наставника, побледнел. Минос явно был в ярости. Он уже намеревался произнести имя бойца, хотя потерпели поражение лучшие из лучших, и Леокрит очень сомневался, что кто-либо из оставшихся в запасе сможет победить афинянина, — тот был просто гигантом, — как неожиданно вперёд выступил Даро.
— Повелитель! — сказал он с таким видом, словно должен был кинуться с высокой скалы в бурлящее штормовое море. — Позволь мне постоять за твою честь!
Наверное, появись перед ним сейчас сам Минотавр, и то Леокрит не был бы так ошарашен. Даро в свите миноса! На какое-то время он потерял слух и дар речи, и до него не сразу дошёл вопрос Аройо:
— Он действительно выдающийся боец?
Наконец Леокрит справился со своими эмоциями и ответил:
— Да... — И тут же опасливо добавил: — Один из лучших...
— Один из лучших... А мне нужен лучший! — Аройо с некоторым сомнением осмотрел фигуру Даро, будто увидел его впервые; затем после некоторого раздумья, продолжил: — Но попытаться стоит... Коль уж тебя выбрала сама Тейе Матере, значит, ты достоин её расположения и сегодня твой день. Постарайся победить.
Даро молча кивнул, поклонился миносу, и последовал за Леокритом, который всё ещё никак не мог прийти в себя от дикого изумления. Теперь он не знал, как себя вести с Даро, коль тот стал приближённым самого повелителя Крита. Юноша понял, почему Леокрит стал таким осторожным, и сказал:
— Наставник, ничего в наших отношениях не изменилось и не изменится. Почему я оказался в свите миноса, после расскажу. А пока мне нужно подготовиться.
— Верно, мой мальчик, верно... — Леокрит расслабился и повеселел. — После того как Отово приготовит тебя к бою, немного разомнись. Подерись с призраком. И запомни: в бою против афинянина старайся держать его на расстоянии. Он очень силён, но неповоротлив. В этом будет твоё серьёзное преимущество. И главное — не подставься под его удар! Иначе тебя унесут без памяти.
Бой с призраком — воображаемым противником — не занял много времени. Даро хорошо разогрелся и теперь все его помыслы были направлены на разработку тактики боя. Он внимательно наблюдал за действиями гиганта-афинянина, — с высоты всё было хорошо видно — и мысленно согласился с наставлениями Леокрита. Все бойцы-кефтиу, сражавшиеся с афинянином, делали одну и ту же ошибку — позволяли ему приближаться на малое расстояние.
Наконец послышался призывный звук авлоса — глухой, тревожный, и Леокрит, ободряюще похлопав Даро по спине, сказал без особой надежды:
— Да помогут тебе боги!
Двор оказался неожиданно просторным. Даро поначалу оробел под пристальными взглядами знатных людей Крита, собравшихся на зрелище. Ему ещё не приходилось выступать при столь большом скоплении Высших.
Зрители явно были разочарованы.
«Кто этот юноша?» — задавали недоумённые вопросы одни.
«О боги, всё пропало! Что может сделать такой малыш супротив ахейца-костолома?» — заламывали руки другие — те, кто слишком много поставил на бойцов-кефтиу.
«Не стоит огорчаться, — философски говорили третьи. — Мы победили в стрельбе из лука, а это искусство стоит гораздо выше кулачного боя».
Их понять можно было: чтобы позлить приятелей и чтобы подогреть азарт, они поставили на афинянина, он уже был близок к победе, и им полагался знатный куш.
Неожиданно Даро ощутил, будто его что-то укололо. Он сразу понял, откуда это чувство, и глянул в ту сторону, где сидела Атенаис. Она молчала, в отличие от окружавших её придворных дам, которые трещали, как сороки, без умолку, но её лицо выражало восторг, а взгляд говорил: «Ты победишь, Даро! Обязательно победишь! Ради меня!»
Даро вдруг ощутил необычайное спокойствие и прилив сил. Он наконец посмотрел на ахейца, который возвышался над, ним словно каменная глыба, и лучезарно улыбнулся. Элланодик, который должен был судить поединок, даже опешил; он никогда не видел, чтобы кулачные бойцы были столь веселы и беззаботны. Обычно их лица перед боем становились мрачными, взгляд — жёстким, а фигура выражала целеустремлённость и волю к победе. Этот же юноша показался элланодику слишком несерьёзным, легковесным.
Похоже, молодой боец, последняя надежда всех кефтиу, не понимал, с каким грозным противником ему придётся схлестнуться. Или он решил для виду изобразить сопротивление, а затем подставиться под несильный удар и выйти из боя? Такие случаи бывали и элланодик насторожился. Это было бы величайшим позором для всех жителей Крита. Тем более что бой происходит в дни великого праздника и в присутствии самого миноса. Но Даро улыбался совсем по иной причине. Благодаря взгляду Атенаис он полностью уверовал в свою победу. Иначе просто не могло быть!
Элланодик пробормотал молитву, полагающуюся в таких случаях, несильно ударил каждого бойца прутом по спине — дабы они не сильно увлекались, превращая кулачный бой в драку, и чтобы не забывали о правилах, а также о том, что за ними наблюдает строгий придирчивый судья.
Афинянина звали Бут, что означало «коровий пастух». «Похоже, — мельком подумал юноша, — Бута присмотрели, когда он пас коровье стадо в горах». Как Даро и ожидал, он сразу бросился в атаку, при этом совсем пренебрегая защитой. «Разве можно сравнивать меня, зрелого мужчину и лучшего кулачного бойца Ахиявы, с каким-то неизвестным юнцом, которого выставили на финальный бой лишь для того, чтобы он состоялся? — самонадеянно думал ахеец. — Кефтиу всегда отличались хитростью, им явно не хотелось отдавать первый приз чужаку. Но на что они надеются? Я уже победил трёх очень сильных бойцов. А уж для этого младенца хватит одного доброго удара».
Даро не дал Буту сблизиться. Он встретил его молниеносным прямым ударом в челюсть и тут же отскочил на безопасное расстояние. Удар ошеломил афинянина. Он помотал головой, чтобы выгнать из неё гудевших там шмелей, и наконец присмотрелся к своему сопернику более пристально.
То, что он узрел, очень ему не понравилось. Конечно, юноша был ниже его ростом, не так массивен, но его широкая мускулистая грудь, хорошо растянутые мышцы рук и сухие стройные ноги подсказали Буту, что перед ним великолепный боец, обладающий превосходными данными для кулачного боя. А уж удар у него был поставлен выше всяких похвал. Тем не менее это открытие не потушило пыл ахейца. Как лев, коротко рыкнув сквозь стиснутые зубы, в которых была зажата подушечка, смягчающая удары, Бут снова ринулся вперёд, надеясь задавить противника своей массой. Но его зубодробительный удар попал в пустоту. Бут едва не грохнулся на каменные плиты двора, что было бы весьма печально, и по инерции ему пришлось пробежать вперёд. Уже разворачиваясь, он интуитивно почувствовал, что кулак кефтиу летит ему в голову, но ни защититься, ни уклониться афинянин уже не успевал.
Удар Даро был страшным по силе. Он пришёлся Буту в висок. Афинянин и так был неустойчив, потому как потерял равновесие после неудачной атаки. А тут ещё удар у Даро получился просто блестящим. Поэтому Бут не просто опустился на одно колено, как это часто бывает во время поединков, когда кто-нибудь из бойцов требует спасительного отдыха, а улетел до самого ограждения, где и затих в беспамятстве.
