— Представьте себе, что будет, если мадемуазель Штейн расскажет всему этому блестящему обществу, которое собирается у вас в салоне, кто вы на самом деле. Связи, приятные знакомства, возможность вращаться среди порядочных людей... Со всем этим придётся проститься. Вы будите жить взаперти, как волк в логове, не смея никуда показаться. И куда бы вы не сбежали, в каком бы уголке Англии не спрятались, мадемуазель Штейн везде последует за вами, чтобы вовремя разоблачить ваш обман в глазах простодушных обывателей. Между тем возвращение на континент вам по-прежнему запрещено.
Гость победно смотрел на де Бомона. Тот продолжал молчать.
Пока Лиза не узнала ничего нового, ведь графиня предупреждала её, что служит во французской разведке. Наверное, старые связи могут опорочить её, решила девочка. Но в этот момент заговорила Надин, и воспитаннице графини осталось только зажимать рот ладонью, чтобы не выдать себя нечаянным возгласом.
— Игры закончены, Шарль, — устало бросила гостья. — Маскарад с дамскими платьями не довёл тебя до добра. Отдай письма короля и больше тебя не потревожат. Можешь сколько угодно изображать великосветскую львицу, драгуна в кружевах или амазонку со шпагой. А можешь удавиться на ближайшей осине. Глядя на твоё теперешнее положение, я считаю себя отомщённой.
— Вручите нам корреспонденцию Его Величества, шевалье, — подтвердил Бомарше, — и мы оставим вас в покое.
— Хорошо, — с трудом выдавил из себя де Бомон. — Но документы не в доме. Мне надо съездить за ними к адвокату Феррерсу в Бат. Я сделаю это сегодня поздним вечером. Если вы задержитесь на несколько часов, больше мы сможем не обременять друг друга.
Лиза смотрела на графиню сквозь пыльную щёлку между корешками томов и смаргивала от напряжения. Ей всё ещё казалось, что в словах леди де Бомон кроется какой-то подвох, что та не позволит незваным гостям помыкать собой. После всего, что девочка увидела своими глазами в злополучный театральный вечер, у неё были основания считать графиню опасным человеком. Однако именно сейчас де Бомон был окончательно припёрт к стене. Он отказался от сопротивления, не потому что пал духом, а потому что не видел возможности выкрутиться.
— Мадемуазель Штейн останется здесь и будет ожидать вашего возвращения с бумагами, — кивнул Бомарше, — а завтра доставит их в Лондон, куда сейчас возвращаюсь я. — Ведь вы — далеко не единственная моя забота в Англии, — самодовольно усмехнулся драматург. — Его величество считает, что вскоре у Британии будут большие проблемы с американскими колониями и тогда план десанта французских войск на остров вновь окажется необходим «Секрету короля».
Казалось, Шарль его не слышит. Он смотрел остановившимся взглядом в окно и теребил кисточку на поясе. Лиза сидела тихо-тихо, как мышка, пока внизу гулко не ударила дверь и не застучали колёса экипажа. Потом девочка осторожно выбралась из своего укрытия и вернулась в дом через парадный вход, как будто она гуляла в саду. Лиза даже сорвала с клумбы рыжий ноготок и нарочно наступила в мелкую лужицу, оставшуюся после ночного дождя. Теперь туфелька была правдоподобно грязной. Наблюдавший за ней в окно де Бомон не мог не усмехнуться этим тщетным предосторожностям. Они выдавали в его воспитаннице наклонность к плутовству. «Моё благотворное влияние!» — не без досады подумал шевалье. Что он теперь будет делать? И как защитит маленькую беглянку, если не смог оградить самого себя от шантажа и вымогательства?
Заметив Лизу в дверях холла, мадемуазель де Бодрикур велела ей отнести в спальню стеклянную лампу-ночник в виде пиратского брига. Гувернантка уже наполнила её маслом и продёрнула сухой фитиль через отверстие в носу корабля.
— Ступай наверх, поставь на столик у камина, — распорядилась Бодрикур.
Девочка осторожно приняла хрупкую вещицу и на вытянутых руках понесла по лестнице. Как раз в это время из библиотеки появился Шарль. Увидев его, Лиза пришла в такое смятение, будто прежде никогда не сталкивалась с госпожой графиней. Девочка смешалась, покраснела, вскинула на леди де Бомон глаза, оценила её по-новому — как мужчину — и ещё пуще залилась румянцем.
Её нога зацепилась за бахрому ковра на лестнице, Лиза споткнулась и выпустила злополучный кораблик. Звона не было, наполненная до краёв тара бьётся глухо. Зато масло расплескалось на славу, залив половину лестничной площадки и безнадёжно испортив ковёр.
— Боже! — вскричала снизу Бодрикур. — Какая ты неловкая!
Но девочка ничего не могла произнести, глядя в непроницаемое лицо графини.
— Жаккот! — закричала та, призывая горничную. И впервые Лизе показалось, что интонации в её голосе совсем не женские. — Где ты, лентяйка?! — А когда служанка явилась, поспешно оправляя сбившийся чепец (не иначе снова целовалась с конюхом), леди Де Бомон приказала ей немедленно ликвидировать следы катастрофы. — Поживее! Ненавижу, когда в доме разводят свинарник!
С этими словами хозяйка удалилась и запёрлась у себя в кабинете. До самого вечера её никто не видел. Таинственную гостью под вуалью тоже.
Когда часы пробили двенадцать, Лиза вздрогнула от шагов в холле. Они раздавались так гулко, словно в опустевший колодец с высоты падали капли. Девочка лежала, напряжённо вслушиваясь, и малейший шорох звучал так, точно с треском рвали бумагу у её уха.
Лиза встала и на цыпочках приблизилась к двери. Толкнула её и в узкую щель различила кусочек холла. Внизу у зеркала стоял незнакомый мужчина в костюме для верховой езды. Он был среднего роста, изящен и подвижен, с туго перетянутой ремнём талией. Его светлые волосы были гладко зачёсаны назад и перехвачены чёрной атлас ной лентой. Раздражённое лицо с резко залёгшими под глазами морщинами отражалось в зеркале. Не узнать его Лиза не могла. Это лицо она рисовала углём на плотной бумаге, это лицо каждый день видела за чаем и в классной комнате. Оно безжалостно светилось бледностью белил в темноте кареты в тот несчастный театральный вечер, когда двое молодых русских навсегда простились со своим любопытством.
Госпожа графиня тогда сделала это для неё, для Лизы. А теперь сама нуждалась в помощи и защите. Только вот леди де Бомон на глазах у изумлённой девочки превратилась в чужого господина, ещё более отстранённого и недоступного, чем была хозяйка Стаффорда.
Шевалье хлопнул себя хлыстом по сапогу, бросил в зеркало тревожный взгляд и с силой толкнул дверь. «Он уезжает за документами, — подумала Лиза. — Неужели он их отдаст?»
Одинокая ночная прогулка де Бомона длилась два часа. Верхом он достиг дома адвоката Ферраса, где заспанный смотритель далеко не сразу ответил на стук. Некоторое время ушло на препирательства, требования позвать хозяина, обычное плебейское хамство из-за закрытой двери. Если б шевалье как следует не двинул по ней ногой, не схватил слугу за шиворот и не затолкал в дом, его миссия окончилась бы здесь же, на пороге. На шум явился адвокат в тафтяном колпаке, обозвал слугу дурнем, отобрал у него свечу и с извинениями провёл клиента в кабинет. Шевалье подписал требуемые бумаги об изъятии находившихся на хранении у Ферраса ценностей и с увесистым пакетом покинул растревоженный дом, как лисица, задавив курицу, покидает квохчущий курятник.
