Пролог
В ее ушах раздавались ее собственные крики и стоны, и мир вокруг казался нереальным и далеким. Реальным было только то, что он делал с ней. Ощущение острого блаженства заслонило все. Полуденное солнце пробивалось сквозь листья над головой и обжигало запрокинутое лицо.
Он не был нежен с ней. Другие обращались с ней так, как будто она — оранжерейный цветок, и до встречи с ним она не подозревала, что можно испытывать совсем иные ощущения. Имя Давенпортов, которое она носила, уже само по себе было наградой для многих, наградой, о которой можно только мечтать. Для него же она была просто женщиной.
И чувствовала себя женщиной. Хотя ей исполнилось девятнадцать, все в доме вели себя так, как будто она еще ребенок. Она не особенно обращала внимание на это до тех пор, пока две недели назад не встретила его.
Когда он назвал себя, она сразу поняла, что ее семья сочла бы подобное знакомство неподходящим, в старые времена на юге таких называли «белая шваль». Но ткань рубашки так вызывающе облегала мускулистый торс, а походка была такая упругая, что при одном взгляде на этого роскошного самца у нее пересыхало в горле. Его голос был волнующе низким, а синие глаза многообещающе блестели.
Она сразу поняла, что платоническими отношениями здесь не пахнет, но ее так дико и безотчетно повлекло к нему, что при всей своей неопытности и неискушенности — а может быть, именно поэтому — она тут же согласилась на встречу.
Она не могла убегать из дома тайком по вечерам, но днем ей ничего не стоило уехать одной на прогулку верхом. Она была готова к тому, что произойдет, и, когда на лужайке под большим дубом он овладел ею, она не сопротивлялась и, несмотря на боль, почувствовала то животное наслаждение, о котором раньше и не подозревала. После этого каждый день стала ездить к нему на свидания, не в силах отказаться от возможности получать все больше и больше.
Постепенно он становился грубым с ней, усмехаясь говорил, что теперь Нили может трахать Давенпорт, но даже это восхищало ее.
Издав звук, похожий на звериный рев, он кончил и сразу же поднялся. Ей хотелось, чтобы он еще немного подержал ее в своих объятиях, но он растянулся рядом и почти сразу же заснул. Имея уже двухнедельный опыт, она знала, что скоро он проснется и снова займется с ней любовью. Подперев щеку ладонью, она стала смотреть, как он спит, потом, протянув руку, коснулась пальцем ямочки у него на подбородке. Он не проснулся.
Если ее родственники случайно узнают о нем, разразится страшный скандал, ведь ее жизнь была предопределена с самого рождения. Дорогая одежда и драгоценности, роскошное поместье, самые престижные школы… Все это ей нравилось, но строгий свод правил поведения, которые нельзя нарушать, раздражал, и иногда ей хотелось выкинуть что-нибудь назло им всем, просто чтобы почувствовать себя свободной. Ей нравилось быстро скакать на лошади, мчаться на автомобиле, ей вообще нравилось рисковать, и, может быть, поэтому он тоже нравился ей. С ним она чувствовала себя на краю пропасти. Когда он, спеша, разрывал ее дорогое шелковое белье, она испытывала острое наслаждение. Роскошь и опасность — потрясающее сочетание.
Разумеется, ее родные никогда не согласились бы на их брак. Подразумевалось, что она выйдет замуж за Наследника, как она мысленно называла гипотетического жениха, и займет свое место в высшем обществе их округа, а потом все пойдет заведенным порядком — членство в яхт-клубе, великосветские приемы и все в таком роде. Но ей совершенно не хотелось выходить замуж за Наследника. Ей нравились грубые ласки, острые ощущения и занятия запретным.
Она медленно провела рукой по его телу, пальцы скользнули вниз, потом дотронулись до члена. Как она и ожидала, он тут же проснулся, прижал ее к одеялу и лег сверху.
— Ты самая ненасытная из всех, кого я трахал. Рассмеявшись, он грубо вошел в нее.
Она вздрогнула, казалось, ему доставляет удовольствие говорить ей такое. Прищурившись, он следил за ее реакцией. Но она прощала ему грубость, зная, что он чувствует себя с ней не совсем свободно и таким образом пытается приблизить ее к своему уровню, хотя ей-то очень бы хотелось поднять его до себя.
Сжав бедра, она замедлила ритм его движений, чтобы сказать ему несколько слов, прежде чем страсть заставит ее забыть обо всем.
Давай сообщим о свадьбе на следующей неделе. Можно сделать ее не очень пышной.
Его глаза блеснули.
— Свадьба? — Он засмеялся. — Как тебе пришла в голову эта глупая мысль? Я женат.
И продолжил свое занятие. Легкий ветер шевелил листья над их головами. Итак, он женат… По правде говоря, ей ничего не было известно о его семье, а тут, оказывается, жена…
От гнева и боли в глазах потемнело, и она ударила его по щеке. Обхватив ее кисти, он прижал их к земле.
— Черт возьми, что с тобой?
Она пыталась выбраться из-под него, но он был слишком тяжелым. Слезы выступили на глаза и покатились по щекам. То, что он все еще продолжал толчками входить в нее, стало невыносимым, ей казалось, что в нее вонзается ржавый напильник. Если он не прекратит это, она умрет.
— Ты лжец, — закричала она, стараясь высвободить руки, — убирайся! Иди трахай свою жену!
— Она не разрешает, — он наслаждался ее бессилием, — у нее только что родился ребенок.
Пронзительно вскрикнув, она вырвала одну руку и стала царапать его лицо. Выругавшись, он ударил ее и продолжал грубо насиловать. Беззащитная, раздавленная его тяжестью, она почти не могла пошевелиться. Еще пять минут назад его грубость приносила ей наслаждение, а сейчас ее тошнило от отвращения.
Но оставалось только терпеть. Страшнее, чем его предательство, чем мысль о том, что он просто использовал ее, было сознание, что во всем виновата она сама, не только позволяя вести себя с ней как с уличной девкой, но и наслаждаясь этим! Быть такой дурой! Верить в сказки о любви и замужестве, а он-то просто решил погулять на стороне.
Он кончил и, оторвавшись от нее, тяжело упал рядом. Лежа неподвижно, она пыталась успокоиться. Внезапно ей в голову пришла мысль о мести. Она прибежит домой со следами побоев на лице и в порванной одежде и обвинит его в изнасиловании. Но ведь это ложь! Это была ее вина, ее слабость. Она сама разрешила ему. Последние пять минут прозрения были слишком малой расплатой за ее глупость.
Этот урок она никогда не забудет, чувство пережитого унижения останется с ней на всю жизнь.
Хватит, сыта по горло. Она выйдет замуж за Наследника, как того хотят ее родные, и станет настоящей Давенпорт.
Девушка молча села и стала одеваться. Его синие глаза следили за ней с сонной злобой.
— Что произошло? — насмешливо произнес он. — Ты что, думала, что я влюблен в тебя? Или, может быть, считала, что твое благородное происхождение имеет для меня какое-то значение? То, что я получил от тебя, мог бы получить от любой другой.
