Разворачиваюсь и убираюсь прочь, оставляя ее стоять в коридоре одну.
* * *
Разговор с тренером ничего не изменил. Я отстранен на две недели. Непонятно, кому от этого станет лучше, но другого выхода у меня нет. Я ухожу из спортивного центра, повесив голову.
Долго катаюсь по городу на машине, много курю и много думаю. Если они хотят проучить меня, что ж — придется подыграть им. Пусть думают, что я «исправился», «внял», «образумился» — или чего они там хотят? Я готов изобразить раскаяние, покорность или понимание — все, что угодно, лишь бы у меня не отняли шанс на нормальную жизнь.
Вернувшись домой, поднимаюсь к себе, но долго усидеть на месте не получается. Не то, чтобы я волновался, или мне было стыдно за разговор с Марианой в универе, но у меня есть четкая потребность ее увидеть. Она как наваждение. Отрава, которой наполнены мои вены. Эта девчонка у меня в голове, в сердце и перед глазами. Даже когда я их закрываю.
Мне нужно посмотреть на нее перед сном, и тогда будет казаться, что день не прошел зря.
Мне просто нужно принять свою дозу яда.
Я пробираюсь в бассейн, прислушиваясь к звукам. В это время Мариана обычно плавает в полной тишине и мягком полумраке. Не знаю, что за традиция такая, или, может, ее это успокаивает перед сном, но мне нравится смотреть, как быстро и грациозно она перемещается от одного края бассейна к другому под водой или неподвижно лежит на ее поверхности.
Если повезет, удастся застать тот момент, когда девушка будет выбираться из воды, и можно будет снова представить себя на месте ее полотенца.
— Ты прав, мы не родственники. — Ее голос вышибает из меня дух.
Она ждала меня.
Мариана тенью появляется в дверях, а затем ступает в узкую полоску света, идущую от широкого окна. На ней футболка и шорты. Девушка не собиралась плавать: она знала, что я приду.
— К чему это ты? — Спрашиваю я.
Мой дрожащий голос выдает мое волнение.
— Ты вынуждаешь меня вести себя с тобой точно так же, как ты ведешь себя со мной. — Хрипло говорит девушка.
Делает шаг, и оказывается вместе со мной зажатой в небольшом проеме между двумя дверями. Ее потемневший взгляд лишает меня способности двигаться.
— Я тебя ни к чему не вынуждаю. — Улыбаюсь я. — Мне на тебя плевать.
Она издает какой-то звук. Кажется, смешок. Или всхлип.
И придвигается еще ближе. Теперь я ощущаю запах сладостей, исходящий от ее кожи.
— Так плевать, что ты меня поцеловал? — Говорит она, обдавая рваным дыханием мое лицо и шею.
Мой пульс учащается. Я боюсь ее больше, чем хочу. В такие моменты мне начинает казаться, что ее власть надо мной абсолютна.
— Зачем ты это сделал, Кай? — Хрипло спрашивает Мариана, намеренно касаясь своей грудью моей груди.
Она двигается медленно и плавно, точно заклинатель змей, который намеревается загипнотизировать свою жертву.
— Ведь это ты целовал меня, а не я. — Напоминает девушка. — И сам тут же дал «заднюю».
— Я поцеловал тебя потому, что мне так хотелось. — Пытаясь казаться расслабленным, усмехаюсь я. Выходит неправдоподобно и нелепо. — Ты — моя кукла, и я играю тобой, как мне вздумается. Забыла?
— Куклы безвольны, а у меня… есть желания. — Едва слышно шепчет она мне в губы.
У меня предательски бьется жилка на шее. Я вижу, как она смотрит на мое лицо, на мои губы. Это какая-то изощренная игра, и, к сожалению, я теряю в ней ведущую роль. Сам становлюсь игрушкой в руках Марианы.
— Я не хочу подчиняться тебе. — Ее губы почти касаются моих.
Она играет с огнем, но обжигаемся мы оба.
— И чего же ты хочешь? — Шумно выдыхаю я, глядя на нее сверху вниз.
— Поцеловать тебя. — Задышав чаще, признается Мариана. — Но по моим правилам.
Она прижимается ко мне вплотную. От ее запаха у меня кружится голова, а от биения ее сердца слабеют ноги.
— Не будет никаких твоих правил. — Предупреждаю я.
Девушка улыбается. Издевательски. И сочувственно. Так улыбается победитель проигравшему. Ее глаза блестят в полутьме, а пальчики ложатся на мой живот и несмело ползут выше.
— Я поцелую тебя. — Говорит она, и ее ладонь ложится на мою щеку. — И этот поцелуй будет длиться столько, сколько я захочу.
Мариана облизывает губы, и мой взгляд опускается к ее рту. Затем она прикрывает веки, встает на цыпочки, запрокидывает голову и впивается в мой рот с таким неистовым поцелуем, от которого у меня все содрогается внутри.
Нижняя губа еще не зажила, поэтому я вздрагиваю, едва девушка ее прикусывает. Мне больно и одновременно до одури приятно. Сердце разгоняется все быстрее и быстрее. Она словно бросает мне вызов, но теперь ее очередь терпеть издевки — и я стискиваю ее тело крепче, а затем запускаю пальцы в ее волосы и прихватываю их на затылке.
Мариана стонет. Ее ресницы трепещут. Она выглядит так отчаянно, словно не может решить, насколько сильно ей нравится эта боль, и как долго она сможет ее терпеть. А затем наносит новый удар — прижимается ко мне всем телом и начинает тереться об меня, трогать меня за талию и по-собственнически сжимать мою задницу руками.
Ощущая ее жар, я словно падают в пропасть.
У меня не получается не представлять, как я окажусь внутри нее. И в паху начинает нестерпимо пульсировать. Этот поцелуй будет длиться столько, сколько она захочет, и я не смогу ей помешать.
Только если…
Нет, никаких «если» не будет.
Каким бы ни был мой план, Марианы в нем нет. Как и нет моих чувств к ней. Чувств, которые не дадут уйти, когда я того захочу.
— Достаточно. — Вдруг тихо шепчет она, отстраняясь. — Все. Хватит. — Ее ладони скользят по моему телу и останавливаются на груди. Мариане будто трудно удерживаться на ногах, и она ищет опору. Почти ложится мне на грудь, поднимает взгляд. — Или… повторим? — Спрашивает с издевательской ухмылкой.
Ощутив внезапный, необъяснимый порыв, я хватаю ее за шею и прижимаю затылком к стене.
Ее глаза испуганно округляются, пальцы впиваются в мою руку. Девушка выглядит так, будто ей больно, но меня не волнует боль врага.
— Игры окончены. Это больше не повторится. — Произношу я с каменным лицом. — Ты постоянно заставляешь меня сомневаться, а мне нельзя это чувствовать.
— Кай… — Хрипит сводная сестра. — Кай!
Отпускаю ее и ухожу.
Слышу, как Мариана кашляет и сыплет ругательствами мне в спину, но не реагирую. Поднимаюсь к себе, закрываю дверь и падаю на кровать вниз лицом.
Не знаю, что за адова чертовщина происходит между нами, но чтобы сохранить рассудок, мне нужно перестать видеться с ней.
