* * *
Хватает меня ненадолго. Дней десять получается избегать Мариану, но затем желание увидеть ее, прикоснуться, поцеловать становится сродни голоду. Или жажде — ее все труднее контролировать.
В университете я обхожу стороной аудитории, в которых должны проходить ее лекции. Дома хожу в наушниках, чтобы не слышать ее голос за стеной. Пропускаю обеды и ужины. А все свободное время использую для работы в клубе.
Две недели без хоккея это, оказывается, вообще не срок: перерыва будто и не было: ты просто ставишь мозг и тело на паузу, в режим спящего ожидания, и внутри просто начинается обратный отсчет до возобновления тренировок.
А вот две недели без Марианы… Они становятся настоящим испытанием. Мысли о ней — словно незаживающая рана. Даже случайный секс с миловидной брюнеткой, знакомой Виктора, не приносит мне облегчения: я ухожу от нее под утро, так и не получив разрядки — каждое движение было каким-то механическим, не приносящим удовольствия, пустым. И грязным. Таким, от которого немедленно хочется отмыться.
Просто меня клинит.
На Мариане, на запахе ее волос, на голосе и взгляде — невинном и дразнящем одновременно. Каждый раз, возвращаясь домой, в свою комнату, я ложусь на кровать и шепотом разговариваю с ней. Обзываю, унижаю, рассказываю об обидах, а потом признаюсь в том, что чувствую к ней. И это чувство какое-то странное, неправильное.
Злое и одновременно нежное.
Причиняющее физическую боль и заставляющее каждую клеточку тела звенеть от ожидания ласкового прикосновения. Отчаянное, упрямое чувство, которое душишь, а оно становится только сильнее. Наполняет тебя изнутри и лишает воли, делает послушной марионеткой. И бесит. Ужасно бесит потому, что не поддается никаким воздействиям.
В один из дней я не выдерживаю. Дожидаюсь, когда Мариана уйдет на занятия, а затем вхожу в ее комнату. Трогаю ее одежду, касаюсь корешков учебников, скольжу пальцами по ее любимой кружке, стоящей на специальной подставке из бамбука. И поражаюсь тому, насколько мы разные — такие вообще не должны были притянуться.
В ее спальне царствуют чистота и порядок. Ни пылинки, все вещи на своих местах, одежда идеально отглажена и развешана на плечиках по цветам — от светлых оттенков к темным. Нижнее белье, колготки и чулки в специальных коробочках с отделениями — как в музее. И даже розовые тапочки стоят ровно по линии, где заканчивается пушистый ковер у кровати.
Мне хватило бы пары минут, чтобы нарушить идеальность этой комнаты. Такой уж у меня характер — я не заморачиваюсь на подобной ерунде и не понимаю, как она кому-то может быть важна.
И не представляю, что чувствует Мариана, глядя на меня. Я ворвался в ее жизнь точно так же стихийно — никакой системы, никаких правил, никакого уважения.
Наверное, ненавидит меня.
Но это и правильно.
На письменном столе я нахожу забытый ею ежедневник. Даже удивительно: думал, она носится с этой штукой каждый день. Открываю и качаю головой. Девчонка педантично записывает все дела и отмечает в расписании все бытовые детали: куда пойти, что сделать, что купить. Вот и на тот вечер, когда мы столкнулись на первом этаже у бассейна ее аккуратным почерком выведено: «Наладить отношения с Каем».
И зачеркнуто.
Еще бы, у нее не вышло.
Даже у меня до сих пор не выходит. Во мне словно живет второй человек, и мы с ним постоянно не в ладах.
Я пугаюсь, когда в комнату входит кот.
— Привет, как тебя там? — Беру животное на руки.
Его мягкая шерстка пахнет ирисками и пудрой. Значит, ему везет больше, чем мне. Мариана берет его в свою постель и обнимает во сне.
Мы ложимся вместе на ее кровать. Я кладу котенка на живот, глажу ему спинку. И закрываю глаза.
Зачем я сюда приехал? Зачем мы с ней встретились? Нет. Она не для меня. Ей не место в моем сердце. Что теперь делать? Как противостоять?
* * *
Сегодня у нее тест и какое-то важное собеседование. Мариана отмечала этот день в своем ежедневнике. Проставила номер кабинета и время. Зная об этом, я прохожу мимо, замедляя шаг.
— Почему вы хотите учиться у меня, Мариана? — Слышится из-за приоткрытой двери.
— Потому что я хочу использовать максимум возможностей для того, чтобы достичь своей мечты. — Отвечает она.
Я иду дальше.
У нее есть мечты.
А у меня? Можно ли назвать мечтой желание отомстить? Вряд ли. По сравнению с ней, я патологически ничтожен. И пуст.
Позже, через пару часов, я вижу Мариану в университетском дворике. Она выходит и обнимает друзей. Девушка так рада, что буквально светится. Значит, у нее получилось. Она сдала тест, прошла собеседование и поступила на интенсивный курс, название которого мне ничего не говорит.
Я ловлю себя на мысли о том, что хотел бы узнать о ее мечте подробнее. И хотел бы подойти и поздравить ее. И, возможно, она обняла бы меня — так же крепко, как своих друзей.
Был бы я счастлив? Что почувствовал бы при этом?
Заметив Виктора, идущего по дорожке, я опускаю взгляд. Но краем глаза вижу, что он замедляет ход, чтобы перекинуться с Марианой парой слов. Он по-приятельски приобнимает ее, и она смущенно улыбается. Мне приходится отвернуться, чтобы за те несколько секунд, пока Вик пересекает двор, привести нервы в порядок.
— Здорово, — говорит друг, протягивая ладонь.
— Привет, — жму ее, стараясь сохранять невозмутимый вид.
— Ну, что, готов завтра вернуться в строй?
— Уже не терпится.
— Я тоже сегодня был у врача. — Сообщает он. — Еще раз обсудили план реабилитации, назначили физиотерапию. Обещает, что через полгода смогу играть, но, думаю, уложусь в пару месяцев. Вот гляди. — Вик задирает свитер. — Две недели в качалке, и я снова как огурчик.
— Только не переусердствуй. — Морщусь я. — Раскачаешь верх, а низ останется как у дрища.
— Ну, тебя! — Смеется друг. — Месяцы без движения и служба доставки пиццы дали о себе знать. — Вик хлопает себя по тому месту, где раньше был литой пресс. — Но вот видишь это?
— Что именно? Твое пузо?
— Пошел ты. Вот это видишь? — Он тычет пальцем в свой живот.
— И?
— Здесь будут кубики. Они вернутся, брат.
Я закатываю глаза и ржу.
— Смейся, сколько хочешь. Именно мой пресс соблазнил не один десяток девчонок.
— Три это не десяток. — Напоминаю я.
— Да заткнись. — Обижается друг, пихая меня локтем.
— Пошли отсюда. — Предлагаю я, косясь в сторону Марианы и ее друзей.
— Куда? — Ловит направление моего взгляда Вик.
— Куда угодно, только подальше отсюда. — Говорю я, закуривая.
