«Мое терпение лопается».
«Возьми ты трубку».
«Если не ответишь, будет хуже».
«Нужно поговорить. Не шучу».
«Я так и знала, что ты уже завел себе кого-то».
«Не хочешь разговаривать по телефону, побеседуем лично».
Опять Эмилия закидала сообщениями. И звонила — трижды. Не знаю, какого черта ей еще нужно, но мне уже порядком надоели ее истерики. Да, я был козлом, но зато честно сказал ей, что уезжаю, и что между нами все кончено. Угрозами и гневными смсками этой девушке меня не вернуть.
Я подхожу к расписанию. В огромном списке с трудом нахожу группу Марианы и номер нужной аудитории. До звонка остается всего пара минут, но их хватит мне, чтобы взглянуть на нее одним глазком и успокоиться.
Отыскав нужный кабинет, я заглядываю внутрь, но не нахожу ни своей девушки, ни ее друзей. Набираю номер Марианы, но та не отвечает.
С неясным ощущением тревоги я отправляюсь на занятия. С трудом отсиживаю их, а затем набираю ее номер снова. Еще и еще. Но вместо ответа тону в монотонности длинных гудков.
«Где же ты, девочка?»
Ищу ее в столовой, в библиотеке, в университетском дворике, и, не найдя, звоню домой.
— Нет, она не возвращалась. А что? — Отвечает мать.
Бросаю трубку.
Выхода нет, мне приходится в отвратительнейшем настроении отправиться на игру.
* * *
Трибуны до предела заполнены болельщиками. Я пытаюсь выхватить взглядом в толпе Мариану, но народу так много, что даже при желании трудно найти того, кто нужен. Людская река гремит и переливается яркими красками форменных одежд и фанатской символики.
«Возьми себя в руки», — твердит мой внутренний голос.
Но я чувствую — что-то не то. Мариана была напряжена вчера вечером и крайне немногословна с утра. Я что-то упускаю, и, похоже, это дорого мне обойдется.
А что, если она слышала наш с матерью разговор?
Звучит сигнал, стартует игра. Противники, команда другого университета, начинают с яростных атак. Идут вперед с твердой убежденностью в том, что мы не сможем им противостоять, и на первой же минуте шайба влетает в наши ворота.
Черт!
Мощный форвард победно вскидывает клюшку, и болельщики противников разражаются шквалом аплодисментов.
Черт, черт…
Противники сильны и быстры, но нам не следует метаться по коробке в хаотичной броуновской толкотне. Я обдумываю, как сыграть изящнее и умнее, и с остервенением бросаюсь в бой. Наша тройка хорошо сыграна, тонко понимает игру и друг друга, и нам нужно пользоваться этим.
Сейчас все будет.
Лосев перехватает шайбу, а Стерхов, завершая атаку, начатую Климовым и мной, сравнивает счет. Гол! На зал обрушивается тишина, а затем собравшиеся взрываются радостными криками.
Отлично. Но игра продолжается.
Гулкие удары сердца, хруст льда, крики, удары шайбы о бортики, трель судейского свистка. Стараясь заглушить тревогу, я превращаюсь в машину, которая четко выполняет команды тренера. Ярость, боль, пот, столкновения. Взгляды на табло, на лед, снова на табло.
Нет, мы не дадим им взять верх, нам отступать некуда.
Второй период превращается в побоище. Судя по сосредоточенным лицам соперников, они, наконец, поняли, с кем играют. Они выше, крепче и сильнее, но, тем не менее, мы не выглядим слабыми и обреченными.
Я расправляюсь с их защитниками, будто с неопытными девчонками, демонстрируя превосходство мастерства над силой и скорости над массой. Обхожу одного за другим с легкостью, которая заставляет их удивленно оглядываться вокруг себя.
Гол, гол.
Гол!
Даже искушенные зрители встают, чтобы поаплодировать нам стоя.
Я приказываю себе не жить и не думать до конца игры.
Наша команда собирается с силами и показывает искусное владение клюшкой, стремительный бег на коньках, точные пасы и мощные снайперские броски. Мое тело работает на пределе, испытывает перегрузки, обливается по́том, но наше общее стремление к победе настолько велико, что ничто, кажется, уже не может нас остановить.
Даже внушительный перевес в счете не дает мне права сбавить темп. Я просто не могу. Не хочу. Нужно это сделать — для меня, для нее и для нашего будущего. Чтобы не зависеть ни от кого. Я завершаю игру красивой финальной шайбой, забитой в ворота соперников. И посвящаю ее Харри.
Заметку об этой игре он точно вклеил бы в свой памятный альбом.
— Турунен! — Окликают меня после душа товарищи по команде. — Ты едешь с нами в клуб?
— Нет, сегодня я пас.
Складываю вещи в сумку, беру телефон и первым делом набираю номер Марианы. Телефон выключен.
— Кай, зайди к тренеру, он звал. — Хлопает меня по плечу Ян.
— Некогда. Завтра. — Отмахиваюсь я.
Пока иду к стоянке, продолжаю набирать ее номер. Ответ тот же. Сажусь в машину, еду домой, звоню ей, звоню. Но кроме длинных гудков ничего.
— Мам! — Врываюсь в дом. — Ма-а-ам!
Застаю мать с бокалом вина в гостиной. Они с Лео смотрят телевизор. У меня не осталось сил на ссоры, поэтому я просто спрашиваю:
— Где Мариана?
— Она не приходила. — Пожимает плечами мать. — Что-то случилось? Вы поссорились?
— Где она? — Взрываюсь я. — Ты ей что-то сказала утром?!
— Я? — Она мотает головой. — Нет…
Я бросаюсь вверх по лестнице. Может, в ее комнате найдутся ответы?
— Похоже, мой сын опять все испортил. — Слышится за спиной.
Я преодолеваю расстояние до спальни Марианы и застываю в дверях. На ее подушке спокойно спит котенок, в помещении царит образцовый порядок. Все как обычно. И в следующую секунду в моем кармане вибрирует телефон. «Абонент снова в сети» — уведомляет мобильный оператор.
Дрожащим пальцем я жму на кнопку вызова, а затем в динамике раздается шум.
— Мариана! — Кричу я.
Сердце колотится дурным предчувствием надвигающейся беды.
— Алло, ты где? Мариана!
В динамике раздается треск, затем смех, а потом кто-то ее голосом говорит:
— Кай?
— Мариана, ты где? Я чуть с ума не сошел.
— В клубе «Гараж». — Отвечает она.
Ее голос доносится до меня обрывками через стену шума и чьего-то смеха.
— Что ты там делаешь? За тобой приехать?
Но вызов обрывается.
Я перезваниваю снова, но Мариана больше не отвечает. Бросив сумку на кровать, я лечу по ступеням вниз, проношусь мимо матери и ее хахаля, хватаю ключи от машины и выбегаю из дома.
