– Да кто бы говорил, – сварливо сказал Вахтер. Он вместе с Каэмраном уже сидел на платформе, что относила их на Клесс-Ау.
«Но про надписи на горе и факи от народа Ци я тебе все равно припомнил, гремучий ты мудозвон. Я там во флакон капнул немного „турбодристоса“, помнишь поди по нашим веселым армейским розыгрышам. У тебя в запасе двадцать минут от момента принятия микстуры внутрь. Так что ищи толчок, боженька!»
– Сука! – выругался Вахтер, подскакивая. И в тон его гневу яростно булькнуло в животе. – Вот не может ничего эпично, по-человечески сделать, вот обязательно… ох, Каэмран, давай, гони платформу быстрее!
– Подумать только – ты – Баа Ци! – наконец опомнился Каэмран. – Мне столько всего надо спросить у тебя!
– Гони, гони быстрее! – сдавленно повторил Вахтер. – Не до разговоров. Сначала я должен пройти божественную процедуру облегчения тела… А то начну прям сейчас, и мало никому не покажется…
***
– Что ни говори, а этот ублюдок знал толк в подлянках, – устало вздохнул Вахтер, выходя, пошатываясь, из отсека с санузлом своей палаты. Каэмран терпеливо ждал его в уютном кресле, открыв вычурный прибор для регистрации беседы, намереваясь взять у Баа Ци подробное интервью. Вахтер надеялся, что невозмутимое выражение лица ученого – из-за хорошей звуконепроницаемости стен санузла, а не из-за воспитания. Но прислушался к доносившемуся шуму воды в туалете и с печалью понял: дело именно в воспитании.
– Так вот, что касается твоей божественной сущности, Баа Ци… – сразу перешел к делу Каэмран.
– Ты выслушивал напевы моей божественной сущности в санузле целый час и еще имеешь вопросы по теме, ну что за доценты пошли, – ответил Вахтер, все еще держась за живот. – Про Баа Ци сразу скажу: я перед начальником аграи куп пеле просто выпендривался. Какой я нафиг бог. Все правильно Страшила говорил – так, мелкий засранец, которому повезло. Да и вы тоже хороши. Дали тебе с Тейлитэ команду идти на убой, искать арагму, вы и рванули помирать. Неужели совершенно ничего про них не знаете?
– Кое-что про них нам поведали. – солидно отвечал Каэмран. Но по его виду Вахтер понял – ничего про арагм ученый не знает.
– Я этого жука, босса рода Сей, насквозь видел, Каэмран, – вздохнул Вахтер. – Единственное, что аграи куп пеле знают точно про арагм – что те уничтожают высшие расы под корень. Глава Сей и решил отправить вас, кого не жалко, разбудить их, надеясь, что арагмы хорошенько подчистят Вселенную от конкурентов доблестного племени аграи куп пеле. И заснут потом с голодухи: ведь арагмы жрут только тнете высших рас. Аграи для них невкусные.
– Но я так и не понял твоего пассажа по поводу Искры Мироздания. Ты попросил Тейлитэ показать мне ее рисунок и сказал, что я вижу перед собой арагму. И до сих пор настаиваешь на этом. Как тебя понять?
– Ты же умный, ученый даже, доцент, – улыбнулся Вахтер. – Подожди немного, скоро вернется Тейлитэ, я тебе еще раз арагму покажу. Она, видимо, в ваш Дом Исследователей решила смотаться, за новыми заданиями. Теперь я никуда ее больше не отпущу. Будет у меня цветочки на планете Ци изучать. Хха, в промежутках между изучениями потолка нашего дома. Я обязательно ей дом построю! С красивым потолком…
Каэмран покачал головой:
– Забыл сказать, у нас много времени для беседы. Тейлитэ сообщила, что немного задержится после моего провального доклада по арагмам. Там по пути организовалось небольшое задание, она подкрепляет группу космических археологов. Нашли какой-то тессеракт древней расы на окраине Зияния, быстренько исследуют и к ужину она прилетит в Клесс-Ау. Ты чего побледнел? Опять нездоровится?
Вахтер с руганью напяливал старую грязную робу из оперы Сверкающих миров, в открытую перекладывая туда Синоптика из гражданской тоги. Меч к бедру пристегивал уже в коридоре, другой рукой таща ученого к его Космической обители.
Поздно проснувшееся чувство опасности теперь просто заходилось волчьим воем.
Глава 91. На пути к тессеракту
Тейлитэ шла сквозь толпу старых знакомых исследователей, собравшихся выслушать итоги выступления Каэмрана, словно во сне. В страшном сне.
Люди вокруг провожали ее усмешками и, что еще хуже – сочувствующими улыбками. Кто-то бормотал слова утешения. Ошибка. С кем не бывает! Приняли за арагму уже знакомую Искру Мироздания.
Хкайли Вене догнала воспитанницу, приобняла, увлекая за собой.
– Не знаю, отчего так получилось! – доверительно выдавила из себя Тейлитэ дрожащими от обиды губами. – Я верю релейту Вбатхи, как не верю самой себе! Он не мог ошибиться!
– Возможно, зря ты так веришь ему, – жестко ответила Вене. – Верить лучше фактам. Факты ты уже слышала, моя милая, от твоих сородичей Ци. Дочь нынешнего главы рода утверждает, что у них имеется в хранилище специальный артефакт, благодаря которому при чрезвычайной нужде возможно вызвать Искру Мироздания и диктовать ей волю. Артефакт запрещено использовать без серьезной нужды. Но ее слова подтверждают приведенные в доказательство данные.
– Это провал.
– Со всеми бывает. – отозвалась Вене. – Знаешь, как я напортачила в свою первую экспедицию? Забыла элементы питания для подручных копателей. Тогда еще не разработали таких Лучей, как сейчас, приходилось лететь до раскапываемой планеты около месяца, мы заметили потерю только при разгрузке. Что делать? Развернулись и полетели обратно! Столько времени зря. Как на меня смотрели мои спутники… хорошо, не сказали ничего злого. Я была молодая и гордая, я бы немедля воспользовалась правом на Извинение Кровью.
Ученый Дома Исследователей обладал многими привилегиями. Имел и одну особенность: если его открытие или научная работа проваливались, если он совершал во время изысканий роковую ошибку, уносившую жизни достойных представителей аграи куп пеле, он был вправе совершить Извинение Кровью – ритуальное самоубийство. Любым способом, мучительным или безболезненным. Поскольку честь ученого – это его работа. Плохая работа – попранная честь.
– Знаешь, достойная Хкайли Вене, – вздохнула Тейлитэ. – Если мне придется столкнуться с подобным позором еще раз, я не замедлю перед решением извиниться кровью.
– Не будут ли горевать твои близкие?
– Мой достойный муж, – здесь Тейлитэ сделала паузу и позволила себе улыбнуться. Ей приятно было осознавать, что где-то во есть Вселенной человек, которого она теперь имеет полное право так называть. – Мой достойный муж знает, что между ним и наукой я предпочту науку. Он все понимает, поймет и это. Не беспокойся, если я решу, все пройдет безболезненно. У меня еще не заросли раны от сепрая. Достаточно лишь разорвать защитную ткань, меня прошьет болевой шок и жизнь завершится в секунды.
Ритуальные самоубийства среди ученых не являлись таким уж редким делом, чтобы ввергнуть Вене в ужас или заставить уговаривать. Но все же она произнесла:
– Подумай хорошенько. Дом Исследователей видит в тебе очень перспективного ученого. Я, лично, не усматриваю никакого ущерба чести ученого даже в нынешнем провале. Ты только начинаешь путь в нашем Доме, а задачу тебе поставили уровня опытного последователя.
