Вершины сосен тронул резкий порыв ветра. Где-то за горами раздалось ворчание грома.
– Кажется, дождь начинается, а я зонтик не взял, – буркнул Вахтер, поднимая взгляд на небо. – Синоптик, а как ты… Синоптик?
Он похлопал по кармашку на груди, даже заглянул туда, но лишь чтобы узреть пустоту – космический таракан сделал сяжки, предвидя серьёзный бой впереди. Великолепная зверушка. Погоду не предсказывает, зато чует, когда пахнет жареным.
Далее дорога вовсе превращалась в петляющую промеж огромных валунов стёжку, где с трудом мог протиснуться и человек средней комплекции. Иногда приходилось передвигаться боком, царапаясь о замшелые края камней. После этого дорога расширилась, выводя прямо на край обрыва, к другому краю – через стометровую пропасть с клубящимся паром далеко внизу – вел аккуратный мост из чёрного камня. Там, за мостом, дорога уходила вверх, на вершину, где сумрачно высился параллелепипед некоего странного строения. Вахтер сделал несколько осторожных шагов к мосту. И, видимо, его заметили. По граням здания заискрились красные змейки молний, мост слегка задрожал. Прямо посередине его из воздуха сплелась высокая худощавая фигура человека в черном плаще.
– Приятно видеть старого знакомого в этих диких местах! – радушно сказал он Вахтеру, слегка распахивая объятия, словно хотел обнять стоящего в десяти метрах от него гостя. Но Вахтер не разделил радости хозяина здешних мест, молча вытащив меч и без лишних слов скорым шагом направившись к нему. Уже вблизи удалось разглядеть новый облик Гира Трисмегаса: белоснежное лицо его обладало тонкой аристократической красотой, дополненной большими наивными глазами. Портили их только расширенные черные зрачки, покрытые сеткой красных пульсирующих нитей.
– В прошлый раз я вспорол тебе брюхо, как свинье. На этот раз думаю нарубить на самсу, чтобы ты больше не портил здешнюю экологию своим существованием.
– Пустые угрозы, – отмахнулся Гир Трисмегас. – Ты помнишь, во что превратился твой прошлый меч? Что изменится сейчас? Новый клинок, отведав моей плоти, также оживёт и отправится жить своей жизнью. Но на этот раз его будет мало что связывать с тобой, мой старый враг.
– Да хотя бы ради судьболомных камней, как их ещё называют.
– Много они тебе принесли доброго? – растянул уголки тонких губ в ехидной улыбке Трисмегас. – Много ли ещё принесут?
Он заметил, что слова не возымели действие, шагнул назад и слегка отвел руку в замахе, словно собрался кидать камень. В его кулаке вспыхнул и закрутился полупрозрачный клубок переливающихся всеми цветами огней.
– Прошлое Проклятие Разлуки не пошло тебе на пользу. Видимо, стоит применить более заковыристое, Баа Ци?
Теперь уже настал черёд Вахтера слегка отшатнуться назад, выставляя в качестве защиты меч. Трисмегас с деланным разочарованием опустил руку и огонек в ней сразу же угас.
– К сожалению, здесь мы не сможем причинить вреда друг другу. Система не даст.
– Система, блин. Что за сказки пошли, разве это не твоих рук дело? – Вахтер обвел вокруг мечом. – Все вот это?
– Не моих, – скупо ответил Трисмегас. – Нас с тобой поймал некий бродячий древний-предревний конструкт, переходное поле из твоей родной Вселенной в Изнанку, обладающее искусственным и постоянно совершенствующимся разумом. Стоит отметить, что его создатели знали толк в деле и выполнили Систему так, что она сам по себе ловит существ Изнанки, которые могли бы причинить вред твоей Вселенной. А далее… уничтожает их, высасывая все силы для питания ли собственного существования, или для чего-то ещё… или кого-то.
Гир Трисмегас бросил взгляд тоски и ненависти на округу.
– Это Кладбище Богов, мой враг! Нечто не совсем реальное с точки зрения физических законов бытия, но в то же время более чем реальное. Если не получится выбраться отсюда, оно нас высушит, вытянет все тнете, все антитнете, оставив без сил. Мы станем никто, прошлогодними мотыльками в коллекции собирателя насекомых. Мне не хочется становиться никто – я защищаю свою Вселенную, пусть и полуразрушенная, она нуждается во мне. А здесь я впустую трачу столь страшным путем собранную энергию разума.
Трисмегас издал нечеловеческое скрипение, его облик слегка подёрнулся, открывая истинный вид: нечто темно-серого цвета, одновременно похожее на динозавра и улитку. И лишь глаза оставались все теми же, в сетке красных нитей, преисполненные нечеловеческой мудростью и в то же время космической холодностью.
– Древние мастера создали очень эффективное оружие против нас, тварей Изнанки. – в тёмных глазах Трисмегаса мелькнули огоньки иронии. Видимо, ему доставляло удовольствием напоминать Баа Ци, что теперь в разряд тварей Изнанки входил и он. – Один из нас точно обречён на гибель. Система ясно дает понять – нам предстоит биться друг с другом до конца и решать, кто станет хозяином этого мира.
– И при этом у нас нет возможности нанести друг другу вред.
– Да, – ответил Гир Трисмегас, не заметивший в сем факте противоречий. – Система предполагает опосредованную войну. Ты вступил в схватку против Ордена, я вступаю в войну на стороне Ордена. Грядет генеральная битва, и кто победит – тот останется здесь существовать до конца своих дней. А выбраться не удастся ни тебе, ни мне. На выход наложено взаимоисключающее условие: чтобы открыть туда дорогу, половину пути должен открыть ты, убив меня, а половину – я, уничтожив тебя. В итоге в конце открытого пути мы будем оба мертвы. Понял?
– Не особо, – чуть подумав, честно ответил Вахтер.
– Есть возможность этого избежать. Объединить силы. Но сначала – проиграй мне! – глаза Трисмегаса чуть вспыхнули красными огнями антитнете. – Проиграй, дай войскам Ордена захватить Краснотал, прочие города под их власть и закон! Это даст нам шанс найти путь прочь!
– Как-то не по-человечески, бросать своих, пусть и не настоящих людей, – покачал головой Вахтер. Потом только запоздало вспомнил, кому говорит про человеческие обычаи. Гир Трисмегас опять раздраженно скрипнул.
– Что тебе они? Они уже умерли все! Давно! И тот, кто пришел тебя выручать – тоже, считай, умер!
– Меня пришли выручать? – поднял бровь Вахтер. – Моя дочурка или сама Тейлитэ?
– Твоя дочурка давным-давно мертва, – процедил Трисмегас без особого соболезнования. – И твой сын…
Вахтер уже прыгнул на него с мечом на замахе. С такой неимоверной скоростью, что даже нечеловечески совершенная реакция противника запоздала. Через миг Трисмегас отлетел прочь от смачного удара, зажимая широкую рану на шее. Бил Вахтер с расчетом срубить голову с плеч, но не сумел смахнуть её полностью. В ответ в грудь Баа Ци ударил разноцветный огонёк, что выпустил, словно теннисный мяч, Гир Трисмегас, шипя от боли и ярости.
По мечу Баа Ци зазмеились красные и синие огни, сам клинок начал изгибаться и шевелиться. Вахтер с брезгливой гримасой выбросил его прочь с моста в бездну. Заряд, что вогнал в него Гир, прожег дыру в груди, опалил кожу, создав на ней причудливую отметину в виде круглой печати, что задымилась черной струйкой. Но невзирая на пробоину, Вахтер собрал всю волю в кулак и, шатаясь от дикой боли, приблизился к сидящему Трисмегасу.
