И впрямь, только сейчас Вахтер заметил, что часть мест на поляне заняли дети. Довольно худосочные и с голодным блеском в глазах. При них – три строгие тетки, видать, педагогический состав детского приюта для сирот. Его эвакуировали из граничных областей. Детвора – в основном сыновья и дочери погибших в первых боях бойцов Хвои.
Восолап, наряженный великим и ужасным колдуном, растерянно открыл рот и что-то неопределенно вякнул в ответ на крики голодающих. Слово взял Вахтер.
– Почтенная публика! С удовольствием отдали бы кролика и еще кучу других! Но! – последнее слово разодетый суровым помощником колдуна Вахтер уже орал, поскольку народ сразу рванул к нему, не дослушав. – Есть его нельзя! Он колдовской, а значит – ядовитый!
– В следующий раз заменим кролика на камень, – фыркнул негромко Восолап. – А ушастого на суп пустим. Одна головная боль из-за него!
А для толпы объявил:
– Почтенные зрители! А теперь мы покажем вам такое, чего вы никогда не видели! Прямо перед вашими глазами разрежем на части человека!
– Эка невидаль! – буркнула одна из тёток в первых рядах. – Я с самой границы бегу. Уже насмотрелась, как орденцы людей рубят напополам.
– Насмотрелась она! – тут же отозвалась другая. – Все это наговорки и домыслы! Рыцари Ордена все сплошь благородныя и мирных людей не забижают!
– Ага, не забижают! – завопил внезапно один из подростков, что сидел в толпе своих сверстников. – Ещё как забижают! Их ходячие мертвяки питаются детьми! Я сам видел! Они брата моего трёхлетнего сожрали! Их самый главный мертвяк поднял его с земли на коня, кааак куснет за горло, только кровушка струей! Вы, тётенька, ежели не видели, то молчите в тряпочку!
– Девок, девок рубят и на телеге увозят в свой главный замок! – подала голос еще одна тётка с другого конца поляны. – А чего там с ними, мёртвыми, делают, подумать страшно!
– Вот оттого и князь со своею дружию погиб от рук рыцарей Ордена! – выступил кто-то из числа лавочников, бродячих торговцев, кои тоже затесались в пеструю толпу бегущего от войны мирного люда. – Мне боярин Бруст рассказывал, он, почитай, один тогда остался в живых. Говорит – наши их бьют – а даже доспехов пробить не могут, потому как зачарованные те. А когда сподобился Бруст одного насквозь копьем пробить, так тот даже не дёрнулся. Обломил копие, да так и поскакал!
Вахтер слушал толпу вполуха, более возмущенный не кровавыми росказнями про поедателей детей и живых мертвецов – чего только людская фантазия о врагах не придумает, а тем, что публика потеряла интерес к происходящему на сцене.
– Почтенные зрители! – крикнул в итоге Восолап. – У нас будет чуднее – наш распиленный на части человек потом будет сшит обратно и даже следочков не останется! Для чего мы подготовили волшебную коробочку! Есть средь вас доброволец испытать сие?
– Доброволец? – заголосил из толпы один из лавочников. – Скорее, дуролом! Кто же согласится быть за здорово живешь распиленным пополам?
Это входило в сценарий. Еще ранее Вахтер сообщил Восолапу страшную тайну – во время выступления можно подговорить кого-то из зрителей выполнить роль недоверчивого скептика. Потом его зовут на сцену и он, весь из себя сомневающийся, попадает под действие «заклятья», оказывается распиленным, потом соединенным и покидает сцену уже полным сторонником великого мага Восолапа, уверовав в его колдовское величие. Осознав всю простоту и гениальность маневра, Восолап долго хрюкал, что заменяло ему смех. Затем быстро нашел знакомого лавочника, Мараша, что катил по своим делам пару дней по тракту им в пыль, то бишь, непосредственно за повозками бродячих артистов с двумя малолетними сыновьями. И предложил отработать должок. За две ночевки Мараш умудрился продуть в какую-то местную разновидность азартных игр в ножички и Восолапу и Вахтеру изрядную сумму. Потому за роль подсадной утки взялся в счёт долга. Таким образом Восолапу с Вахтером легко удалось завербовать помощника. А с учетом того, что они наловчились на пару обыгрывать любого постороннего в ножички, используя ловкость рук и некоторую магию из арсенала вора в законе Витали Барнаульского, с которым как-то пересекался Вахтер, и в будущем проблем с новыми подсадными утками не наблюдалось.
– А вот ты, – ткнул пальцем в «сомневающегося» Мараша Восолап. – Вот ты готов на своем примере показать, что все это чушь? Ну-ка выходи сюда!
– Да влёгкую! – крикнул лавочник. – Ежели заплатишь!
– Ежели я тебя перепилю, а обратно не оживлю, то я твоей семье сто злотников выдам. Все слышали? – крикнул толпе Восолап. Мараш сразу показал заинтересованность.
– Вооот! Другой разговор! Сто злотников, гришь? Они моей семье пригодятся. А что жизнь, так тут за каждым деревом можно и бесплатно помереть. Не от разбойников, так от орденских разъездов. Была не была, режь меня, колдун! Но ежели что – Ручка, Лушка, слышали сами, эти дядьки вам за меня сто злотников заплатят!
Мараш залез внутрь волшебного короба, нарочито неумело устроился там, показывая, что волнуется. Хотя в предыдущую ночь едва ли не до рассвета отрабатывал с Вахтером и Восолапом все детали предстоящего выступления.
Вахтер достал огромную пилу, зловеще сверкнувшую остро отточенными зубьями на солнце. Восолап закатил глаза и заорал некую абракадабру, где с прононсом, где шепелявя, где напевая, а иногда и переходя на ультразвук. Издавал он заклятья так мастерски, что любой скептик уже и не сомневался – перед ним серьезный практикующий маг. Некоторое время Восолап стоял посреди сцены, подняв руки к небу, всем видом испрашивая у высших сил маны для свершения великого колдовского действа. Потом обратился к своему помощнику Вахтеру, что с немым почтением стоял с пилой у головы Мараша.
– Режь!
Пила с готовностью вгрызлась в ящик. Народ ахнул. Среди сирот живо разгорелся спор, мол, если колдун умеет разрезанных пополам людей обратно сшивать, отчего бы ему погибших тятек с мамками не дать, пусть их тоже вернёт к жизни. Пила завершила свое дело и в стороны отъехали две половины ящика – с одной стороны часть с ногами, с другой – часть с головой изумленного Мараша. Народ пришел в полнейший восторг.
В этот момент среди зрителей поднялась дюжая фигура в княжеской броне. Боец с самого начала смотрел на представление с изрядной долей скептицизма на лице. А теперь не выдержал, поднялся и пошел на сцене, убедиться, нет ли здесь какого обмана. Он легко вскочил на подмостки, собираясь основательно покопаться в колдовском ящике из которого торчала голова Мараша.
– Эй, военный! – встал на его пути Вахтер. – Сядь на место, не мешай представлению!
– Сейчас, только гляну. Если все правда – завтра же вас отправлю с ближайшим полком в лекарские возы. Ишь, взяли за радость, за спинами сидеть, пока мы там кровь льём и это при таких колдовских способностях! С дороги, бродяга!
Он бы и смёл Вахтера одним движением могучей лапищи, силушкой княжьего бойца родители не обидели. Однако едва сделал шаг, как внезапно вздрогнул, захрипел и рухнул прямо на Баа Ци. Сначала толпа замолкла, а затем завопила, заголосила на разные лады – когда разглядели, что упал боец не по сценарию представления, а получив три длинные стрелы с красно-белым опереньем в спину. Их вогнали ювелирно в стыки лат.
