Не то чтобы Йон ожидал от него проявления сильных чувств, но и не такого равнодушия.
— Всё равно не могу понять, — говорил он на обеде, задумчиво ковыряясь ложкой в тарелке. Походная каша успела приесться, но, по крайней мере, в ней было немало мяса. — Кровь и лимфа остались при своём, то есть не смешались, хотя это естественно для любых жидкостей — смешиваться. Даже на снегу. Будь там вместо лимфы что-то другое… нет, не знаю. И кровь не подверглась порче.
— Порча поражает только живых, — ответила Хильда.
— Да? — Йон задумчиво взглянул на неё. — А чем живая кровь отличается от мёртвой? Она свернулась, да. Значит, свёрнувшаяся кровь…
— Мой бывший хозяин проводил опыты с лимфой лакертов и других демонов. Порча не поражает кровь, она только, ну… втекает в неё. Поражаются органы. Сердце, почки, печень.
— Хотел бы я заглянуть в его лабораторный журнал, — пробурчал Йон. — За него можно было бы дать золота по весу, а то и больше.
— А по мне так и хорошо, что эти записи сгорели, — в голосе Хильды звякнула сталь, и теург промолчал. Спорить с тир ему не хотелось. Лишь через несколько минут он всё же сказал:
— Раз уж мы заговорили о записях… нужно уничтожить манускрипт Ктесифонта.
— Решил, наконец?
— Да. Эти знания слишком опасны, чтобы отдавать их кому бы то ни было. Я владею способом разложения бумаги и пергамента, сгодится, чтобы стереть книгу в прах. Без дыма.
— Ты слишком торопишься.
— И всё же это надо сделать.
— В ночь перед битвой, когда будет ясно, что она неотвратима. Тогда пропажи хватятся не сразу, а может, и не хватятся вовсе. Не раньше, иначе нас раскроют.
Всё-таки это Хильда умеет — взять и мгновенно остудить. Этого не отнять.
Вздохнув, Йон снова взялся за тарелку. Кашу следовало доесть.
* * *
Бернульф достал материал уже к вечеру.
Это был патруль из крепости, пять всадников, объезжавших дальние рубежи и попавшихся в засаду язычников. Перед тем, как идти на дело, командир не поленился расспросить Магнуса об особенностях работы с мёртвой плотью, и выполнил указания в точности: все пятеро погибли от точных выстрелов, так что тела остались почти неповреждёнными. Трупы постарались сохранить в тепле, чтобы не проморозить мышцы, и хотя мозговые ткани всё же отмерли, это вовсе не значило, что материал стал бесполезным. Просто думать ему не придётся.
— Времени мало, — предупредил Бернульф, косясь на телегу с мертвецами. — Уже завтра они не дождутся патруля и если не поднимут тревогу сразу, то насторожатся. С севера идёт буран, это нам на руку. Но мешкать не стоит.
— Значит, я приступлю к работе прямо сейчас.
Ему выделили в помощь четверых рейтар, бледных, как Проклятые, и Магнус хорошо понимал, почему. Пусть даже язычники относились к некромантии куда терпимей октафидентов, но одно дело — соглашаться, что такая магия имеет право на существование, и совсем другое — лично помогать колдуну в его тёмных делах. К тому же работа предстояла грязная, и все прекрасно это понимали.
Пугались они и Роны. Магнус не стал отсылать её, так что девушка тоже встала в общий ряд, готовая работать вместе со всеми. Оставалось лишь гадать, что за жуткий образ соткался в головах этих людей: угрюмый, вечно леденяще-спокойный колдун-южанин и девушка с глазами из вулканического стекла — так и не поймёшь, видит ли она тебя вообще или нет. И всё-таки эти люди обладали достаточной волей, чтобы не отступить.
Магнус использовал их как грубую силу. Освободить тела от одежды, подтащить поближе. Затем — как мясников: пехотными тесаками, цедя ругательства сквозь зубы, они принялись расчленять трупы. Это требовалось делать аккуратно, сохраняя как можно больше мышц и сухожилий в целости. Некромант собирался использовать скелет свежеубитой лошади, укрепив его дополнительной массой и избавив от всего лишнего, а передние копыта заменить на лапы с когтями из человеческих костей — по сути, это было сложнейшей из задач. Кроме того, мешал холод: материал ни в коем случае нельзя было охлаждать ниже точки замерзания воды. Увы, у него не было при себе термометра, да он бы тут и не помог.
Затем он принялся работать, отпустив уже не бледных, а зелёных рейтар, и оставив только Рону — та сохраняла совершенное душевное спокойствие, сумев удивить колдуна. Та ли это девушка, которую совсем недавно тошнило от таких же операций?
Приходилось делать всё быстро, да к тому же насыщать силой материал, чтобы тот не замерзал. Обычно Магнус экспериментировал, проверяя новые идеи — так, чтобы не подставить под удар миссию, но в то же время получить бесценный опыт. Новые способы соединения плоти, чтобы усилить мышцы, изменения костной ткани, чтобы укрепить когти, новое оружие, иной раз совершенно необычное. В дело шло всё, в Фец постоянно появлялись свежие разработки. Но сейчас никаких наработок у него не было, да они и не требовались — для целей Бернульфа вполне годились старые, проверенные временем схемы. Магнус ввёл лишь одно серьёзное изменение в базовый вариант химеры на основе коня и людских тканей: вытащив кишки, он нарезал их и запаял края, предварительно вложив внутрь остатки плоти. Финальный штрих — несложное заклинание Тления — запустило процесс разложения сырья, медленно наполняя бомбочки газом.
Потрошение тоже не произвело на Рону никакого впечатления, и колдун отметил это в памяти.
Он закончил уже к ночи, чувствуя усталость во всём теле. Ломило спину, сушило глаза. Да и магии пришлось истратить немало.
— Пожалуй, это слишком мерзко даже для меня, — сказал Бернульф. Командир несколько раз подходил смотреть на процесс, и хотя всё же сумел сохранить лицо, после работы с внутренностями не сдержался.
— Всей мерзостью занимался я и моя подопечная, — сухо ответил Магнус. — Зато в нужное время химера не подведёт.
— Уж надеюсь, мэтр. Вы закончили?
— Потребуется около двух часов, чтобы газовые бомбы созрели. После этого можно начинать хоть сразу же.
— Ваше создание может передвигаться, пока эта дрянь готовится?
— Вполне.
— Тогда не будем терять ни минуты. Берите своё существо, мэтр, нам надо подобраться ближе к крепости. Собираемся, ребята! До рассвета ещё далеко! — крикнул он.
— Наконец-то веселье! — отозвался чей-то задорный голос, и по лагерю прокатился согласный гул.
* * *
Химера скользнула к темнеющим вдали стенам. Отсюда до них было несколько сот шагов совершенно гладкого, явно выровненного вручную поля — нигде не укрыться от огня, и не подойти незамеченным. Живому, по крайней мере.
Сперва Магнус рассчитывал набросать побольше снега на свою химеру и заставить её подкрасться поближе, используя эту маскировку, но тот слишком легко опадал, и в конце концов он просто пустил её бегом. Её, конечно, увидели. Но увидели демона, а не всадника.
