А потом он хватает меня за руку и запястье мое обжигает неприятной болью. Не то чтобы боль бывала приятной, но эта похожа на то, как если бы кто-то решил сыпать соль на рану и ковыряться в ней. Отвратительно и мерзко. В теле сразу же появилась слабость, я упала на колени, а Сеор потянул из меня мои силы и энергии, взявшись при этом спокойно пересказывать.
— Дело ведь не в том, что я плохой, — говорил он мне. — Такова моя природа. Пожиратели силы ведь изначально должны были поглощать излишки силы, чтобы мир не взорвался от всей этой «морозной крови», или же огненной магии потомков драконов. Это не так-то просто, держать баланс там, где магия может быть создана буквально из воздуха.
Запястье пульсировало и ныло, голова начинала кружиться, перед глазами темнеть, голос Сеора становился далеким… пока внезапно он не отпустил меня, швырнув на ковер, словно игрушку. Я шлепнулась на пол и тихонько дышала, пытаясь прийти в себя. Получалось ли? Нет. Но надо было держаться, неизвестно, что Сеор будет делать с моим бездыханным телом. Вдруг далее у него по плану расчлененка? Ну и зачем я об этом подумала? Теперь меня еще и замутило.
С трудом добравшись до него взглядом, я обнаружила, что он с интересом разглядывает свою руку, которой он до этого меня держал. Пламя в камине рисовало на нем хищные тени, меняя неизменное выражение лица каждую секунду. Я почти разглядела в нем монстра…
— Так и думал, что это будет сложнее, — внезапно заключил он, сжал кулак. — Твоя сила, и правда, в крови. Значит…
Он наклонился ко мне резко, я попыталась пятиться назад, но смысла было чуть. Тело дрожало и не выдерживало. Боль пронзила мою руку, я тихо застонала, потому что сил, чтобы кричать — не было. Сеор сжал место пореза и ушел в себя, пытаясь поглотить то, что хотел. Я боролась и сопротивлялась изо всех сил, но что я в действительности могла сделать?
Сознание отказывало, периодически я проваливалась будто в сон. Надолго ли? Сложно сказать, но я надеялась, что лишь на секунды. От извлечения силы из моей крови было не так дискомфортно, но я уже была выжата, словно лимон. Поэтому, когда Сеор меня снова отпустил, я с трудом разлепила глаза.
Услышав его раздраженный вздох, я с ужасом уставилась на него.
— Как работает твоя сила? — Потребовал он.
— Я… не знаю, — призналась честно.
— Примени ее. Представь, что применяешь…
— Ты высосал из меня слишком много, — огрызаюсь я. — Мне даже вздох делать тяжело. А на это нужны силы…
Сеор раздраженно отвернулся, а потом схватил меня за грудки и резко посадил перед собой, сильно встряхнув.
— Не помню, чтобы мы с тобой тут мило беседовали, — едко заметил он, угрожающе нависая над моим силящимся завалиться обратно телом.
— Да? А я думала, как раз этим мы и занимались, — хмыкнула к собственному удивлению я.
То есть — что? Я нахожу в себе силу шутить? Это было даже забавно. С одной стороны. Но когда Сеор швырнул меня обратно на пол, мне вот уже было не до веселья.
— Глупая девчонка, — злился он, расхаживая надо мной. Я же лежала и таращилась в огонь. — Я даю тебе ровно пять минут: если не соберешься, ты об этом пожалеешь. Ты ведь помнишь, что я делал с Дэвлином, так ведь?
Дэвлин… всего за несколько минут, сколько я здесь нахожусь, он показался мне таким далеким. Будто мы не виделись с ним миллионы лет… и, судя по всему, уже и не увидимся. За пять минут разве можно меня спасти? Дэвлин, наверное, спит себе, посапывает, совершенно обо мне не думая…
А ведь все могло сложиться иначе.
Что-то мне так грустно от этого становится, что любая надежда не просто уходит, растворяется в воздухе. Делаю глубокий, тяжелый вздох, и это совершенно меня не успокаивает. Потому что в голову почему-то лезут образы нашего последнего дня. Все же было так хорошо, ну чего он решил, что будет лучше, если все закончится? Почему я не попыталась убедить его в обратном?
— Дэвлин… — шепчу огню я, а в глазах встают слезы бессилия, — прости меня…
Слеза скатывается из моего глаза, стекает вниз и капает на пол. И внезапно случается что-то странное. Падая на ковер, слеза будто вступает в какую-то химическую реакцию, пол превращается в лед, который стремительно распространяется в разные стороны. Добирается до пламени, и превращает огонь в ледяное напоминание о былом пламени.
— Что происходит? — Отпрыгивает подальше Сеор.
Я же смотрю на то, как пламя медленно угасает, погружая комнату в вечный мрак. Уже ночь, а камин был единственным источником света. Если огонь потух… Дэвлин не придет. Теперь я совершенно точно осталась одна…
***
— Что ты сделала? — Когда более или менее Сеор понял, что ничего более не последует, он осмелился ко мне приблизиться.
Как говорится: «Если бы я знала». Но, во-первых, начнем с того, что сил у меня не было настолько, что даже отвечать не могла, только у себя в голове. Во-вторых, пока у Сеора там случился культурный шок я рассчитывала, как минимум поднакопить силы, и… а что «и», собственно? Я же не время остановила, а просто лед создала…
Создала лед. Конечно, это не совсем я сделала, моя слеза, маленькая такая грустинка по Дэвлину. Другое дело, что это совершенно не повлияло на ситуацию, только затушило едва ли единственный признак огня. Последняя надежда сдохла, круто, что я могу еще сказать? Или подумать…
Сеор подошел ко мне и снова наклонился. Может быть, мне так только показалось, но он приподнял меня в этот раз как-то даже бережно. Что меня немного удивило, но, с другой стороны — он там немножко испугался, может быть, просто осторожничает на случай, если я собираюсь его в ледяную статую превратить?
А что? Так можно, что ли?! Еще бы знать, как это у меня получилось в первый раз. Слеза… кроме нее у меня никаких сверхспособностей, к сожалению, не проявлялось. Сколько Уэра колдовала вокруг? Сколько мело снегами? Никогда во мне ничего такого не просыпалось, но, полагаю, это все-таки как-то связано с морозной кровью. Все же это ведь не просто фигура речи, а вполне конкретное определение. Так что это скорее ожидаемо, нежели неожиданно.
Но это не означает, что я в этом запросто разобралась и готова морозить со всех сторон Сеора. К сожалению…
— Отвечай на вопросы, пока я тебе их задаю, — встряхнул меня Сеор.
Я немножко отключалась, поэтому иногда забывала, что он все еще здесь. Он тоже догадался, что я сейчас бесполезна и попытался предпринять попытку, как я полагаю, самую очевидную: он приложил ладонь к ковру и попытался впитать в себя мой лед. Тот потрескался, заискрился, но там было так мало силы, что легче было забрать ее у ковра, нежели из этой корки.
— Кристина, — снова встряхнул. — Что ты сделала?
— Не знаю, — чтобы он отстал, произнесла я. — Честно… клянусь, не знаю…
А он все тряс, экспериментировал, пытался собрать мою силу. Но все, что ему удавалось, это лишать меня последних крупиц того, что еще хоть как-то можно было назвать силой. В какой-то момент я все-таки отключилась, больше не способная выдерживать эту пытку. Я слышала где-то отдаленно, что меня трясут и пытаются заставить проснуться. Но — увы и ах, все тщетно. Я просто… просто…
