Книга Оруэлл, страница 13. Автор книги Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Оруэлл»

Cтраница 13

Можно с уверенностью сказать, что в этом случае, как и во многих других, он был слишком строг и пристрастен и к себе, и к своим воспитателям, и к учебному заведению. Преподаватели Итона были опытные и знающие педагоги, хотя и следовали консервативным традициям, давали добротные, но несколько замшелые знания, подозрительно относясь к новейшим веяниям. Скорее всего, именно это спровоцировало негативную оценку колледжа в целом. Объективно говоря, Блэр не особенно нагружал себя учебными делами, учился средне и окончил Итон семнадцатым из двадцати семи выпускников.

В подростковом возрасте у Эрика стали пробуждаться еще мало осознанные, почти исключительно эмоциональные политические симпатии и антипатии и стремление выразить их в стихотворной форме. Безусловно, первым стимулом к таким эмоциональным порывам стало начало мировой войны. Через много лет он рассказывал, что первым политическим лозунгом, который он более или менее сознательно воспринял, были краткие, вполне ему понятные слова в рифму: «We want eight, and we won’t wait» («Мы хотим восьмерку и не хотим ждать». Речь шла о новом поколении военных кораблей класса линкор, появившемся в начале XX века (они стали именоваться дредноутами по названию первого британского линкора («Dreadnought» — «Бесстрашный»), спущенного на воду в 1906 году. В услышанном Эриком лозунге содержался призыв к созданию новых восьми дредноутов, причем в самом близком будущем, и он горячо поддерживал морское могущество своей страны . Юный Блэр, как и миллионы его сограждан, поддался патриотическому и даже шовинистическому инстинкту. Его первое стихотворение, опубликованное в местной малотиражной газете, когда автор еще учился в школе Святого Киприана, называлось «Проснись, о Англии юность!» . Автор наивно и довольно беспомощно призывал нанести немцам «самый тяжелый удар, какой только возможно», и завершал третье, последнее четверостишие еще одним призывом:

Проснись, о Англии юность!
Стране твоя помощь нужна.
Добровольцам не свойственна трусость.
Воля тысяч — воля одна [12].
Оруэлл

Первое опубликованное стихотворение Эрика Блэра. 1914 г.


Было бы несправедливо упрекать юного автора в лицемерии. Но в то же время он должен был отлично понимать, что к моменту, когда ему самому доведется «пойти в добровольцы», война уже завершится. Так что ура-патриотический порыв был явно умозрительным, никак не соотносимым с собственной судьбой. Впрочем, этот порыв снова дал о себе знать менее чем через два года, незадолго до того, как Эрик стал студентом Итона. Узнав о гибели в открытом море британского военного министра Герберта Китченера на корабле, подорвавшемся на немецкой мине, он написал 12 пафосных строк. Стихотворение «Китченер», не заинтересовавшее большую прессу, появилось в той же провинциальной газете . Великодержавные мотивы звучали здесь еще четче, чем в первом стихотворении. Оплакивая фельдмаршала Китченера, юный автор писал:

Он увлекал всех тех, кто рвался в бой,
Кого дела позорные смущали,
Всех лучших вел он за собой,
А недостойные бежали.

Но патриотический порыв оказался кратковременным, постепенно угасая по мере превращения войны в позиционную с редкими и малоуспешными попытками противников развернуть крупное наступление. «На Западном фронте без перемен» — название знаменитого романа Эриха Марии Ремарка (1929) — полностью отражало чувства и мысли тех, кто находился не только на передовой, но и в глубоком тылу. Эрик Блэр вспоминал, что в школьной библиотеке Итона висела карта Западного фронта, к которой была прикреплена зигзагообразно расположенная тонкая красная нить, обозначавшая линию фронта. «Иногда нить чуть-чуть сдвигалась в ту или другую сторону, причем каждое движение означало пирамиду трупов» . Постепенно Эрик, как, видимо, и другие школьники, просто перестал обращать внимание на эту ниточку. Но игнорировать тот факт, что его сограждане гибли на фронте, было невозможно. Среди жертв было непропорционально много выпускников его колледжа. Из 5687 бывших итонцев, служивших в армии в военные годы, 1160 были убиты и 1467 ранены . Традиции Итона требовали не прятаться за чужие спины.

Сохраняя юношеское критическое настроение к разного рода добровольным оборонительным начинаниям, Блэр в то же время не раз одобрительно высказывался о тренировке будущих военных в Офицерском подготовительном корпусе или о школе, в которой обучали военнослужащих Королевского сигнального корпуса — отборных частей, шедших в бой первыми, проводивших разведывательные операции и устанавливавших связь между воинскими подразделениями . Он сам записался в находившуюся в Итоне группу подготовки к службе в Сигнальном корпусе. Правда, скорее всего, это был кратковременный порыв, ибо особого усердия в занятиях у Блэра не наблюдалось.

В ноябре 1917 года Блэр участвовал в полевых учениях. Вместе с полудюжиной товарищей он должен был наблюдать за передвижениями воображаемого противника и немедленно докладывать начальству. Вместо этого он собрал свою группу в укромном месте и стал читать выбранные им наиболее смешные сцены из какой-то юмористической книги. Читал он «скучным, разрушающим всякие иллюзии голосом», что еще усиливало комический эффект. Аудитория заливалась хохотом. О воинской службе все забыли.

Тогдашнее настроение Блэра описывалось свидетелем как «сардоническое», «злорадно-веселое» . Осенью 1940 года, когда уже шла Вторая мировая война, он писал, что в его школьные годы уклонение от участия в парадах и вообще демонстрация отсутствия интереса к войне должны были служить признаком «просвещенного» человека . Однокашник Кристофер Вудс подтверждает, что Эрик Блэр очень неохотно подчинялся режиму воинской подготовки. Кристофер «последовал его примеру и поступил в Сигнальную секцию, которая была приютом для ленивых и неспособных». Поскольку здесь было снаряжение, которое надо было охранять, «в дни полевых учений можно было не маршировать» .

Вместе с товарищами Эрик посещал соседний госпиталь, где лечились раненые «томми», как называли рядовых солдат. Подростки приносили им сигареты и скромное угощение, купленное на карманные деньги. Во всём этом администрация колледжа видела проявление патриотизма, что по отношению к Эрику Блэру было верно лишь отчасти. В его личной переписке подчас звучали совершенно иные мотивы. Сирилу Коннолли Блэр писал, что, каким бы ни был результат войны, Англия многое потеряет: империю, Киплинга и… «свой характер» . (Поскольку поэт Р. Киплинг рассматривался как певец имперской Британии, имелся в виду возможный крах имперского господства.)

К концу войны в сознании юноши уже доминировали самые прозаические моменты. Продовольственные запасы в Британии истощились, по введенным правительством талонам продавалось всё меньше еды. В начале Второй мировой войны Оруэлл вспоминал: «Если вы попросите меня откровенно сказать, что больше всего врезалось в память, я должен ответить просто — маргарин. Это ведь пример постоянного ужасного эгоизма детей, что к 1917 году война почти перестала нас волновать, если не считать наши желудки» .

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация