Книга Оруэлл, страница 51. Автор книги Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Оруэлл»

Cтраница 51

По поводу этой поездки писатель отметил в своем дневнике, что, с интересом осмотрев находившийся неподалеку дом-музей писательницы Шарлотты Бронте и отдыхая душой в сравнительно изолированной от цивилизации местности, он и там обнаружил следы промышленного загрязнения. «Может быть, это зависит от времени года, но даже здесь, за много миль от любого промышленного города, задымленность является особенностью этой части страны, и дым висит надо всем. Трава блеклая, ручьи замутненные, все дома как будто затемнены дымом» .

Глава восьмая
ОБ УИГАН-ПИРСЕ И НЕ ТОЛЬКО О НЕМ
О нищете и отчаянии

Текст книги был подготовлен исключительно быстро — менее чем за два месяца. Уже к концу мая 1936 года Оруэлл в основном завершил рукопись «Дорога на Уиган-Пирс». С названием произошло недоразумение. Когда Оруэлл находился в Уигане, кто-то рассказал ему, что на заброшенном теперь участке канала, ведущего к морю, раньше был оживленный торговый пирс. Не проверив сказанное, автор дал своей книге хлесткий заголовок, который должен был символизировать путь к хозяйственному запустению, безработице, нищете. Оказалось, что никакого пирса в Уигане никогда не было и торговые корабли оттуда никуда не отправлялись. Название повисло в воздухе, но ни один из критиков не обратил на это внимания.

Новая работа была важна в нескольких отношениях. Прежде всего, она содержала гневную критику того порядка вещей, который укоренился в рабочих кварталах малых промышленных городов: тяжкую нищету, унылую и тоскливую повседневную жизнь рабочих, отсутствие у подавляющего большинства из них интереса к политике, более того, подозрительность к тем, кто призывает их к политическим выступлениям и даже к поддержке акций местных подразделений тред-юнионов, поскольку многие рабочие считали лейбористов, социалистов и профсоюзных деятелей продажными политиканами, стремившимися за счет низов приобрести власть, влияние и просто обогатиться. Не всегда, но во многих случаях это соответствовало действительности.

Оруэлл писал, что, впервые побывав в северной части Англии, был потрясен тем, насколько отличается она от «цивилизованного» Лондона и его окрестностей. Его глазам открылась поистине экзотическая картина, когда по ходу поезда красоты почти нетронутой природы каждые 20–30 минут сменялись трущобами, вонючими свалками или заводскими трубами, из которых валил ядовитый дым.

Необходимо учитывать, что Оруэлл побывал в Северной Англии в то время, когда эта часть страны, как и вся Великобритания, только начала выходить из затяжного экономического кризиса, который катастрофически отразился на угольной промышленности. Символом нищеты и безработицы, отчаянного настроения людей труда автор назвал «верфи» Уигана, дальнего пригорода Манчестера. На этих «верфях» (которых на самом деле не было, поскольку речь шла об узком канале) действительно скопилось несметное количество нищих, живших в неком подобии домиков, кое-как слепленных из подручного материала — кусков картона и коробок, деревянных балок, обрезков железа и т. п.

И сам Уиган, и условия труда и быта, и настроения работающих и безработных сочетались в книге с анализом статистического и документального материала. Отметим, что угольная промышленность в районе Уигана так и не возродилась (в настоящее время в ней занят всего один процент жителей города, работающих на шахтах соседних районов, а не в самом Уигане). Что же касается берега канала, где якобы когда-то находилась исчезнувшая верфь, и складов, действительно когда-то расположенных здесь, то они превращены ныне в Центр исторического наследия, причем произведение Оруэлла занимает среди экспонатов одно из главных мест.

Но в середине 1930-х годов нищета и отчаяние в индустриальной Северной Англии действительно были ужасны. Суммируя свои впечатления и изученные документы, Оруэлл писал: «Здесь много людей, которые трудоустроены, но которые с финансовой точки зрения могут в равной мере считаться безработными, потому что они не получают даже минимальной оплаты, достаточной, чтобы как-то жить». По его расчетам, число жителей Англии, которые голодают или по крайней мере недоедают, составляло не менее десяти миллионов человек .

Биографы писателя отмечают то впечатление, которое производит его книга даже на современного читателя, живущего в постиндустриальном капиталистическом обществе, не преодолевшем безработицу, но обеспечивающем как работающих, так и безработных тем минимумом жизненных благ, который позволяет вести скромный, но отнюдь не нищенский образ жизни .

Действительно, симпатии публициста целиком на стороне рабочих. Более того, он почти преклоняется перед физическим трудом, считая, что утрата возможности делать что-то собственными руками лишает человека «значительной части его сознания» . Впоследствии писатель не раз утверждал, что именно поэтому любил возиться в саду и заниматься домашними животными, работать на земле, выращивать деревья… Тот факт, что он занимался садоводством лишь от случая к случаю, в качестве своего рода хобби, отдыха от напряженного интеллектуального труда, а не для прокорма семьи, во внимание не принимался.

Особенно подробно Оруэлл описывал условия труда шахтеров, уделяя внимание мельчайшим деталям, ярко и своеобразно подчеркивавшим огромный риск, которому они подвергались. При этом в случае гибели шахтера в забое из зарплаты каждого рабочего смены вычитался один шиллинг как компенсация осиротевшей семье. Рабочие настолько привыкли к этому своеобразному «налогу на смерть», что воспринимали его как нечто естественное и даже как проявление солидарности. Писатель рассказывал также о других последствиях тяжкого шахтного труда — слепоте, поврежденных легких; о борьбе, которую владельцы шахт вели против выплаты горнякам-инвалидам минимальных пенсий.

Однако, реалистично и ярко описывая страдания британского рабочего класса, чувство безысходности, присущее большинству из тех его представителей, с кем ему пришлось встретиться, Оруэлл был настроен крайне пессимистично относительно возможности преодоления этих ужасов в обозримом будущем.

Странный социализм

В отличие от своей первой публицистической книги, в основном представлявшей собой взгляд «изнутри» описанного в ней общества, «Дорога на Уиган-Пирс» разворачивала перед читателем две вполне равнозначные перспективы — и «изнутри», и «снаружи». Оруэлл подчеркивал, что не скрывал от хозяев лачуг, где ночевал, от шахтеров, с которыми разговаривал под землей, от безработных, случайно встреченных на улице, кто он на самом деле. Но он вел себя настолько естественно, принимал тяготы людей настолько близко к сердцу, что, как он с гордостью отмечал в книге, официальное «сэр» очень скоро сменялось на «товарищ», хотя по имени его не называли, еще и потому, что имя Эрик звучало «не по-пролетарски».

К явному неудовольствию своего богатого «социалистического» работодателя Голланца и его Клуба левой книги, Оруэлл впервые в своей публицистической практике остро критиковал не только правящие круги, но и британские социалистические течения, которые считал умозрительным порождением интеллектуалов, начиная с крайне левых, идущих за Троцким, и завершая правым крылом лейбористов, близким к либералам (в 1931 году из Лейбористской партии выделилась группа независимых во главе с Д. Р. Макдональдом, который возглавил коалиционное национальное правительство с участием отколовшихся от своих партий национал-либералов и национал-консерваторов).

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация