Ночь перед походом в консульство Эрик провел в какой-то полуразрушенной церкви. В его памяти запечатлелись произошедшие в городе изменения. Особенно запомнился рекламный щит на улице Рамблас, который «украшала антипоумовская карикатура — маска, а под ней фашистская рожа». В консульстве Эрик встретился с Эйлин и Макнейром. Консул посоветовал не обращаться к испанским властям за разрешением на выезд и выдал фиктивную справку, что они являются простыми туристами, путешествующими поездом. Это был совершенно смехотворный документ, но при общей неразберихе он сработал. Гражданская война не смогла вытравить доверие официального лица к документу на бланке британского консульства.
По рекомендации консула (проявившего куда больше смекалки, чем фронтовик Блэр) отъезжавшие добирались до вокзала поодиночке и встретились на перроне, откуда должен был отходить поезд к французской границе. Проблема оказалась в том, что поезда не было — он ушел раньше времени, предусмотренного расписанием. Испанские нравы, вновь и вновь убеждался Блэр, были непредсказуемы. Пришлось провести в городе еще одни опасные сутки. 23 июня, теперь уже международным поездом, группа пересекла французскую границу, сидя в вагоне-ресторане и делая вид, что они беззаботные туристы. На пограничной станции путешественники купили свежую газету, где прочли новость, что в Испании за шпионаж только что арестован некий Макнейр. Поскольку Макнейр в это время сидел рядом с Блэрами, Эрик прокомментировал со свойственным ему сарказмом: «Испанские власти несколько поспешили с этим сообщением».
Проведя несколько дней на средиземноморском побережье Франции, но не получив никакого удовольствия от отдыха (и из-за холодной погоды, и из-за воспоминаний о пережитом), Эйлин и Эрик поспешили возвратиться на родину.
Так закончилась полугодовая испанская эпопея Блэра — Оруэлла, которая дала ему неоценимый жизненный и политический опыт, пригодившийся в дальнейшем творчестве. Что же касается остальных британских добровольцев, связанных с НРП и ПОУМ, то в течение нескольких следующих месяцев они возвратились на родину, кроме тех, кто навсегда остался лежать в испанской земле. Эрик и Эйлин в течение долгого времени разыскивали своих бывших товарищей, в частности через НРП. Но поиски не дали ощутимых результатов, удалось восстановить связь только с некоторыми из тех, кто находился в Великобритании
.
В защиту правды об Испании
Дома Эрика ждало письмо, датированное 31 мая 1937 года и написанное С. С. Динамовым, главным редактором московского журнала «Интернациональная литература»
. Динамов прочел рецензию на книгу Оруэлла о рабочих Северной Англии и просил автора прислать книгу, чтобы «представить ее нашим читателям, по крайней мере, отозвавшись о ней в нашем журнале». 2 июля Блэр ответил обширным теплым письмом — это было единственное письмо, отправленное им в СССР, из которого следовало, что, даже несмотря на испанский опыт, он верил в возможность стать известным в Советском Союзе не как шпион, а как автор. Пытаясь сделать свой ответ максимально дружеским, Оруэлл обращался к советскому редактору: «Дорогой товарищ…».
Он рассказал «дорогому товарищу» Динамову, что только что вернулся из Испании, где был ранен, послал экземпляр книги «Дорога на Уиган-Пирс», но предупредил: «Я хотел бы быть с Вами откровенным и поэтому должен сообщить Вам, что в Испании я служил в ПОУМ, которая, как Вы, несомненно, знаете, подверглась яростным нападкам со стороны Коммунистической партии и была недавно запрещена правительством; помимо этого, скажу, что после того, что я видел, я более согласен с политикой ПОУМ, нежели с политикой Коммунистической партии. Я говорю Вам об этом, поскольку может оказаться так, что Ваше издание не захочет помещать публикации члена ПОУМ, а я не хочу представлять себя в ложном свете».
Можно представить себе, как был бы ошарашен Динамов, который, как выяснилось, проявил интерес к произведению «троцкиста» — поумовца. Однако, похоже, ответ писателя ему не суждено было прочесть (а если и суждено, то не в качестве главного редактора, а в качестве арестованного
[41], в кабинете следователя). Во всяком случае, запрос в иностранный отдел НКВД подписал уже другой человек — исполняющий обязанности редактора Тимофей Рокотов: «Редакция журнала “Интернациональная литература” получила письмо из Англии от писателя Джорджа Оруэлла, которое в переводе направляю к сведению, в связи с тем, что из ответа этого писателя выявилась его принадлежность к троцкистской организации ПОУМ. Прошу вашего указания о том, нужно ли вообще что-либо отвечать ему и если да, то в каком духе».
В результате письмо Оруэлла и запрос в иностранный отдел НКВД оказались в специальной папке с характерным названием: «Письмо Оруэлла Джорджа Динамову Сергею на английском яз[ыке] с приложением копии письма редакции журнала “Интернациональная литература” в Иностранный отдел НКВД о принадлежности Джор[д]жа Оруэлла к троцкистской организации и прекращении с ним отношений. 2—28 июля 1937 г.». Но, несмотря на «прекращение с ним отношений», 25 августа писателю был отправлен ответ, который он своевременно получил, причем английский оригинал письма сохранился в архиве Оруэлла
, а русский черновик — в Российском государственном архиве литературы и искусства в Москве: «Характерно, что Вы откровенно поставили нас в известность о своих связях с ПОУМ. Вы этим правильно предполагали, [что] наш журнал не может иметь никаких отношений с членами ПОУМ, этой организацией, как это подтверждено всем опытом борьбы испанского народа против интервентов, одним из отрядов “Пятой колонны” Франко, действующей в тылу Республиканской Испании»
.
Этой перепиской завершилась очень краткая, трагикомичная попытка общения писателя с «родиной социализма».
В Англии его ожидало еще одно письмо, датированное июнем 1937 года и представлявшее собой призыв писателей — коммунистов и близких к ним (в числе подписантов были Луи Арагон, Жан Ришар Блок, Генрих Манн, Айвор Монтегю, Пабло Неруда) выступить в защиту республиканской Испании
. На это обращение коллег по писательскому цеху Оруэлл не ответил.
Тем временем в самой Великобритании началась инициированная компартией кампания против НРП и ПОУМ, во время которой неоднократно клеймили Эрика Блэра, обычно указывая, что это и есть Джордж Оруэлл. По утверждению коммунистической прессы, и ПОУМ, и НРП были «фашистскими агентами»; Оруэлл якобы получал от франкистов директивы, а ПОУМ — оружие
. Британские коммунисты руководствовались указаниями Коминтерна, в частности генерального секретаря его Исполнительного комитета Георгия Димитрова, который, в свою очередь, получал многочисленные донесения из Испании от советских агентов, клеймивших «троцкистов» из ПОУМ как заговорщиков и агентов Франко
. В книге «Памяти Каталонии» Оруэлл писал: «Травля ПОУМ изобиловала личными оскорблениями, ее инициаторы совершенно не считались с тем, как она может отразиться на ходе войны. Многие коммунистические журналисты считали вполне допустимым разглашение военной тайны, если это позволяло лишний раз облить грязью ПОУМ».
Оруэлл всё еще считал, что левые интеллектуалы являются частью общего фронта борьбы с всемирным капиталом и обязаны объединиться ради этой священной битвы. Но в реальности не существовало ни всемирного капитала, ни общего фронта: капиталисты не были едины, так как конкурировали за рынок; революционеры не были едины, так как бились за идеологическое первенство. На собственном опыте Оруэлл убеждался, что в этой битве все средства оказывались хороши, что информация, сообщаемая в газетах, могла быть не просто выборочной, но и лживой. Особенно поражало Оруэлла, что лондонские газеты не были заинтересованы в правдивых репортажах. Из Испании Оруэлл привез подборку тенденциозных публикаций, собранных, чтобы затем в Англии заниматься опровержением лжи, и массу газетных вырезок, по его мнению, правдиво отражающих события в Испании. Он разослал эти вырезки в центральные газеты, в частности в лейбористскую «Дейли геральд», но этот материал был проигнорирован
.
