Как видим, Эрик Блэр с раннего детства испытывал глубокую неприязнь ко всему, что ему навязывали, что пытались его заставить делать против собственной воли. Особенно ненавистны ему были любые формы физического насилия. Воплощением последнего были телесные наказания — порки детей, которые в британской школе начала XX века считались естественными
[9].
Эссе-воспоминания ярко свидетельствуют, что если уж Блэру — Оруэллу что-то очень не нравилось, он отнюдь не стремился сдержать эмоции, а, наоборот, давал максимальный выход своим чувствам, порой делая это в парадоксально преувеличенной форме, хотя иногда сознавал, что излишне заострил свои критические стрелы, и позже даже сожалел об этом. Так было, очевидно, и в данном случае, когда он вначале не торопился передавать в печать уже готовое произведение, а затем вообще отказался от его публикации.
С самых юных лет у Эрика стало складываться отнюдь не оптимистическое восприятие действительности. Там, где другие дети усматривали лишь мелкие, случайные неприятности, он видел несовершенство, даже порочность бытия. Не случайно Сирил Коннолли назвал застенчивого Эрика «одним из тех мальчиков, которые, казалось, родились стариками»
. Возможно, этот пессимистический настрой, проявившийся еще в детстве, значительно сократил земные дни Оруэлла.
Только после этих замечаний можно попытаться на основании воспоминаний представить жизнь Эрика в школе Святого Киприана — точнее, ее восприятие детским сознанием, таким нервным и чувствительным, во много раз умножавшим трудности и беды. О том, что впечатления о школьных годах были резко отрицательными, свидетельствует тот факт, что еще задолго до «Радостей детства» Эрик не раз упоминал о школе, и каждый раз с вполне определенными негативными интонациями. В первом его романе «Дни в Бирме» о персонаже, в какой-то степени автобиографичном, сказано: «Его воспитывали в третьесортном пансионе, убогом и насквозь фальшивом. Копируя стиль дорогих закрытых заведений, там имелись и аристократичный церковный тон, и крикет, и латынь, и школьный гимн “Жизнь — это матч”, где Бог уподоблялся главному рефери, но не имелось важнейшей ценности дорогих школ — подлинной культуры. Мальчики достигали поразительных успехов в невежестве. Никакими порками не удавалось впихнуть в них отчаянно нудный учебный хлам, а нищие, никудышные учителя не годились на роль мудрых и вдохновляющих наставников».
Унижения Эрика в школе начались с того, что изменение обстановки привело к довольно частому у детей ночному энурезу. Современная медицина считает недержание мочи естественным явлением примерно до четырех-пяти лет. Но у Эрика он возник в восьмилетием возрасте, в детской спальне пансионата (в каждой комнате ночевали четверо детей). Медики полагают, что к энурезу у детей раннего школьного возраста могут привести эмоциональные нагрузки, внешнее давление, любые важные изменения в окружающей среде. Именно это и произошло с ребенком, когда он оказался в пансионате с жесткой дисциплиной, спартанскими нравами, грубостью учителей, постоянными унижениями и физическими наказаниями.
Эрика впервые выпорол кнутом супруг хозяйки и директорши школы как раз за то, что он мочился в постель, причем выпорол дважды — второй раз, услышав, что ребенок сказал своим товарищам, что ему было не очень больно. Вторая порка была намного более жестокой. Но Эрик возненавидел школу не только за физические наказания, хотя они запомнились наиболее остро, так как особенно унижали его личность. Он крайне болезненно ощущал и то, что кормили невкусно, к тому же давали мало еды (многие выпускники свидетельствовали, что хозяева школы накопили неплохое состояние, экономя на продуктах для детей), и жесткую дисциплину (особенно тот факт, что по утрам детей заставляли мыться в холодном пруду на краю школьного двора), и обязательные занятия тяжелыми видами спорта (особенно Эрику неприятен был футбол с его грязным мячом, непременно попадающим в лицо).
В британских правящих и элитных кругах весьма важным и модным считалось воспитывать детей из самых знатных семей в спартанском духе, учить их «построить свой характер», чтобы уметь достойно преодолевать самые неожиданные трудности и неудачи. Этот принцип воспитания, сам по себе неплохой, будучи возведен в абсолют, часто приводил не к укреплению характера, а к противоположным результатам и даже к тяжелым хроническим болезням, душевным расстройствам, а то и к самоубийствам.
Не исключено, что еще в приготовительной школе у склонного к простудным заболеваниям Эрика началась та легочная болезнь, которая в конце концов свела его в могилу. Именно в первые годы пребывания в школе он стал страдать бронхитами и «желудочным кашлем» (так иногда называют кашель, возникающий из-за заброса содержимого желудка в пищевод). На это, однако, родители и воспитатели не обращали внимания, полагая, что всё пройдет само собой.
В школе Эрик очень скоро ощутил разницу в социальном положении бедных и богатых. Как живший «за счет» школы (на самом деле родители вносили частичную плату за обучение) он подвергался «назидательным» ремаркам учителей и старшеклассников по поводу того, что ему следует демонстрировать образцовое поведение, что учат его из милости и т. п. Эрика попрекали плохой одеждой и почти полным отсутствием «своих» вещей
. Принимая во внимание, что в родительском доме Эрику не раз говорили, что у их семьи «благородные» старинные дворянские корни, чувство обиды было у него особенно горьким.
Через много лет в публицистической книге «Дорога на Уиган-Пирс» Оруэлл посвятил фрагменты своему детству. Теперь он уже с открытой иронией писал об этих самых «бывших благородных», которые «теоретически… знают, как стрелять и ездить верхом, но на практике… не имеют лошадей, на которых можно было бы ездить, и ни одной пяди земли, на которой можно было бы стрелять»
.
В романе 1936 года «Да здравствует фикус!» Оруэлл сквозь воспоминания своего героя Комстока фактически воспроизводил свои школьные дни, когда все дети были богаче его и он «страдал от их высокомерного поведения так, как взрослый человек никогда не мог бы себе вообразить»
. Действительно, подтверждал Коннолли, вместе с ним и с Эриком училась «целая куча [английской] знати», а также сиамский принц и сыновья южноафриканских миллионеров
.
Естественными результатами были одиночество и внутреннее неприятие школьных порядков, с которыми ребенок быстро научился внешне мириться, ибо отлично понял, что иначе только еще сильнее отяготит свое существование. Именно таковыми виделись зрелому Джорджу Оруэллу школьные будни его предшественника Эрика Блэра. И не имеет значения, что другие школьники ощущали свое нахождение в школе Святого Киприана менее драматично. В данном случае важно не объективное положение вещей, а его восприятие нашим героем, ибо именно оно оказало значительное влияние на его деятельность и творчество.
