Речь Рейгана стала знаменательным событием. Она воспринималась различными кругами по-разному, но в целом весьма положительно. Это, разумеется, был театральный, но весьма уместный и своевременный жест, соответствовавший не только настроениям, господствовавшим на Западе, но и зревшим в СССР тенденциям «нового политического мышления». В СССР эту речь предпочли подробно не комментировать, хотя ТАСС опубликовало краткое заявление, в котором осудило ее как «провокационную»
[699]. Член Политбюро ЦК Социалистической единой партии Германии Г. Шабовски на вопрос о заявлении Рейгана ответил одним словом: «Абсурд»
[700]. Федеральный канцлер Западной Германии Гельмут Коль говорил, что никогда не забудет, как стоял рядом с Рейганом, когда тот бросил вызов Горбачеву, чтобы именно он разрушил Берлинскую стену
[701]. В США речь рассматривалась правыми кругами как решительное осуждение «железного занавеса», либералами — как выражение надежды на согласованное восстановление единства Европейского континента.
В любом случае берлинская речь укрепила репутацию американского президента как надежного союзника западноевропейских партнеров и сторонника объединения континента на основе устранения состояния холодной войны.
Вашингтон и Москва
Тем временем между США и СССР продолжались негласные переговоры по ядерно-ракетным проблемам, предшествовавшие визиту Горбачева в США по приглашению Рейгана. Компромисс был достигнут во время визита в Вашингтон Шеварднадзе в сентябре 1987 года. Стороны договорились включить в договор пункт о ликвидации ракет не только средней, но и меньшей дальности, разработать единую классификацию всех видов ликвидируемых ракет, предусмотреть ликвидацию нового вида советских ракет, известных как СС-23. Американцы обязывались уничтожить не только ранее существовавшие ракеты договоренных типов, но также крылатые ракеты «Томагавк» и ракеты «Ланс-2» с нейтронными боезарядами (поражавшими в первую очередь живую силу и вооружение, но имевшими ограниченное воздействие на окружающую среду). Всего предусматривалось уничтожить 2611 ракет.
Согласие Рейгана на подписание договора об уничтожении ракет двух классов — первая в истории взаимоотношений между США и СССР договоренность о полной ликвидации определенных видов вооружений — была особенно важной в связи с тем, что советская сторона отказалась от каких-либо требований, связанных с СОИ.
Тем не менее в некоторых авторитетных кругах США проект договора подвергали острой критике, в том числе деятели Республиканской партии
[702].
Все же, как оказалось, подавляющее большинство членов палаты представителей и сенаторов поддержали проект, что предопределило успех миссии Горбачева.
Более того, согласно проведенным опросам, основная часть американцев считала улучшение отношений с СССР главным успехом политики Рейгана, причем именно подготовленный договор, проект которого в отличие от многих других ранее подготовленных документов был опубликован, рассматривался как основное достижение обеих сторон. Опрос, проведенный газетой «Нью-Йорк таймс» совместно с новостными агентствами 20–24 ноября 1987 года, показал, что экономическую политику Рейгана одобряло 38 процентов населения, общий характер внешней политики — 45 процентов, а характер взаимоотношений Рейгана с советским руководством, и Горбачевым в частности, поддерживали 63 процента американцев, что являлось необычно высоким показателем
[703].
Регулярные доклады ЦРУ, которые получал Рейган, свидетельствовали о глубочайших внутренних изменениях в СССР. Особое внимание обращалось на отпор консервативным силам, который, явно по команде Горбачева, давал центральный партийный орган «Правда», на фактическое осуждение генсеком «доктрины Брежнева», на предложения о радикальной реформе КПСС, но в то же время и на значительное влияние в высших советских кругах антиперестроечных сил
[704].
Рейган рассчитывал использовать визит Горбачева для дальнейшего укрепления своих внешнеполитических позиций в американском обществе. Он предлагал советскому руководителю оставаться в США не менее недели, совершить поездку по стране, подобно тому как когда-то сделал один из его предшественников Н. С. Хрущев, и обещал, что будет находиться вместе с ним на протяжении всей поездки, хотя путешествовать особенно не любил.
Однако внутренняя обстановка в СССР, усиливавшаяся напряженность в обществе сопровождались такими скандалами, которые не дали возможности Горбачеву прохлаждаться в путешествиях по американским просторам — даже в сопровождении такого приятного собеседника, как американский президент. Скандалы были разного рода, но все они свидетельствовали о все более углублявшемся кризисе советской тоталитарной системы. Важнейшими из них были выступление члена Политбюро Б. Н. Ельцина с непоследовательной, но все же вполне определенной критикой Горбачева и приземление на Красной площади крохотного западногерманского спортивного самолета, пилотируемого любителем, которого не засекли соответствующие советские службы (последовали многочисленные увольнения вплоть до отставки министра обороны С. Л. Соколова, который был против широкой трактовки подготовлявшегося советско-американского договора).
Визит Горбачева в Вашингтон продолжался три дня. За неделю с лишним до этого в прессе было оповещено: «Советский руководитель и президент Рейган намерены 8 декабря подписать договор, ликвидирующий национальные ракеты близкого и среднего радиуса действия». В то же время сообщалось о продолжавшихся дискуссиях по поводу сокращения стратегических ядерных вооружений
[705].
Горбачев прилетел в Вашингтон вечером 7 декабря. В 10 часов 30 минут утра на следующий день он был принят в Белом доме, где состоялись переговоры с Рейганом и его советниками по вопросам стратегических вооружений и дальнейшего развития отношений между обеими странами. При этом Рейган вновь затронул проблему прав человека в СССР, отметив прогресс в этой области и необходимость дальнейшего расширения свобод личности по примеру стран Запада. После перерыва беседы продолжались в личном кабинете президента, находящемся рядом с официальным Овальным кабинетом, что должно было свидетельствовать о неформальном и дружеском характере контактов. Речь шла о перспективах сокращения обычных вооружений, создании надежных систем против использования химического оружия в вооруженных конфликтах.
