На следующий день, 9 декабря, в 1 час 45 минут по местному времени Рейган и Горбачев подписали договор о ликвидации ракет среднего и меньшего радиуса действия. Он был ратифицирован высшими органами власти обеих стран через несколько месяцев (сенат США ратифицировал договор 83 голосами против пяти) и вступил в силу 1 июня 1988 года.
Согласно договору ликвидации подлежали как ракеты, способные нести ядерное оружие, так и другие виды ракет ближней (500—1000 километров) и средней (1000–5500 километров) дальности. Договор, однако, не распространялся на ракеты морского базирования. Всего во исполнение договора обеими сторонами было уничтожено 2692 ракеты (на несколько десятков больше, чем предполагалось), что означало существенное сокращение ракетно-ядерного потенциала обеих стран
[706].
В этот день и 10 декабря продолжались переговоры по различным вопросам, после чего в честь Горбачева и его жены (Раиса Максимовна сопровождала супруга почти во всех зарубежных поездках) Рейган устроил торжественный обед. Во время приема в концертном зале Белого дома выступил знаменитый пианист Ван Клиберн.
Как и в преддверии визита, так и после его завершения американская, в частности вашингтонская, публика принимала Горбачева предельно дружески, как человека, который вместе с президентом Рейганом совершил кардинальный поворот от холодной войны чуть ли не к дружеским отношениям между обеими странами. Об этом свидетельствовало несколько совместных появлений Рейгана и Горбачева на улицах Вашингтона. Жители города встречали их восторженно.
В ходе бесед Рейган вел себя решительно и самоуверенно. Он сознавал, что советский руководитель пошел на значительную уступку, согласившись отложить свои прежние требования об отсрочке практических разработок в области СОИ, как бы забыв о существовании этой проблемы вообще. Рейган даже позволял себе рассказывать в присутствии Горбачева сомнительные анекдоты о советской действительности, которые выслушивались без какого бы то ни было недовольства. Повторялась и излюбленная фраза «доверяй, но проверяй».
Президент рассчитывал перевести в практическую плоскость свои предварительные предложения о сокращении межконтинентальных стратегических ракет. Однако вопрос еще не был проработан военными экспертами и дипломатами и за пределы благих пожеланий с обеих сторон дело не пошло.
Уговоры Рейгана, чтобы Горбачев продлил свой визит и вместе с ним посетил ряд районов США, приняты во внимание не были, несмотря на то, что президент повторял их несколько раз. Рейган писал в своих мемуарах: «Одна из моих задач как президента состояла в том, чтобы уговорить Михаила Горбачева совершить поездку по стране… Мы полетели бы над соседними районами, и я рассказал бы ему, что здесь живут рабочие — в домах с лужайками и задними дворами, вероятно со второй машиной или катером возле дверей… Я даже мечтал о том, чтобы посадить вертолет в какой-нибудь из этих местностей и пригласить Горбачева пройтись вместе со мной по улице. Я сказал бы: “Выберите любой дом, какой хотите, мы постучим в дверь и спросим людей, как они живут и что думают о нашей системе”»
[707].
Подтвердив Рейгану свое приглашение посетить в 1988 году СССР, Горбачев 10 декабря отбыл на родину.
Действительно, четвертая встреча на высшем уровне состоялась в мае 1988 года. Она была приурочена к ратификации договора по ракетам средней и меньшей дальности.
Рейган с супругой, Шульцем и другими министрами и помощниками прилетел в Москву 29 мая и пробыл в СССР до 3 июня. Его визит был в полном смысле символом прекращения холодной войны, хотя в ходе пребывания американского президента в Москве и Ленинграде в некоторых случаях (далеко не всегда) публике не давали возможности приблизиться к нему. Видимо, именно после протестов Рейгана советские спецслужбы перестали блокировать маршрут, хотя и опасались возможных инцидентов. Но ничего, к счастью, не произошло.
Во время визита Рейган и Горбачев обменялись ратификационными грамотами к договору о сокращении ракет средней и меньшей дальности, которые перед этим публично подписали. Были подписаны соглашение о предварительном уведомлении о запусках межконтинентальных баллистических ракет и ракет с подводных лодок, а также ряд других межгосударственных соглашений (о студенческом обмене, о рыболовстве в прибрежных водах и др.).
Рейган вместе с Горбачевым совершил прогулки по Кремлю, Красной площади и Старому Арбату. Существуют разные версии по поводу того, при каких именно обстоятельствах президент США публично заявил, что более не считает СССР «империей зла».
Переводчик Горбачева П. Р. Палажченко вспоминал, и его рассказ представляется достоверным: «Я помню этот эпизод. После Красной площади Рейган и Горбачев вернулись в Кремль и подошли к Царь-пушке. Горбачев сказал Рейгану, что пушка ни разу не стреляла (так ли это — я не проверял). У пушки стояла группа корреспондентов, наших и американских. Вопрос об “империи зла” задал кто-то из американцев, у наших тогда еще духу не хватило бы на такое. Рейган сказал примерно следующее: “Когда я это говорил, я так считал. Но сейчас Советский Союз изменился и изменения продолжаются. Я думаю, это хорошо для Советского Союза и для всего мира, и я больше не называю Советский Союз “империей зла”. Он был откровенным и “органичным” человеком и говорил, как всегда, искренне. Я перевел его слова Горбачеву. Реакции, насколько помню, не было, но я считаю этот ответ Рейгана важнейшим итогом визита. Правда, через пару лет у нас фразу об “империи зла” стали употреблять некоторые товарищи из числа бывших преподавателей научного коммунизма и партсекрета-рей. Судьба их сложилась по-разному. Некоторые и сейчас процветают»
[708].
Вполне возможно, впрочем, что вопросы по поводу «империи зла» — выражения, ставшего своего рода штампом, демонстрировавшим негативную оценку советского режима, Рейгану задавали на московских улицах несколько раз. Каждый раз он отвечал в одном и том же духе, хотя и разными словами.
Рейган встретился с бывшими диссидентами, которые выразили удовлетворение процессами демократизации, происходившими в СССР, но требовали углубления этих процессов, создания в стране открытого общества (распада СССР тогда никто предположить еще не мог). Политические оппоненты режима, а также представители еврейской общины, которым все еще препятствовали в выезде на постоянное жительство в Израиль (всего около ста человек), были приняты Рейганом в американском посольстве и получили заверения, что он будет всячески способствовать дальнейшим позитивным процессам в СССР.
На один день Нэнси вылетела в Ленинград, который, как она говорила, произвел на нее потрясающее впечатление.
Во время нескольких встреч с Горбачевым Рейган призывал его ввести в СССР свободу религии и настойчиво повторял, что Берлинская стена должна быть снесена. Этот вопрос был своего рода символом взаимоотношений для американского президента. Он вспоминал: «Я говорил, что американцы были воодушевлены изменениями, происходившими в Советском Союзе… И среди всех изменений, которые совершил Горбачев… разве не было бы наилучшей мыслью разрушить Берлинскую стену?.. Ее ликвидация рассматривалась бы как жест, символизирующий, что Советский Союз желает присоединиться к широкой общности наций»
[709].
