Хотя американский президент отверг возможность нанесения удара по «трущобам Бейрута, в которых укрывались шиитские террористы», было ясно, что он считал правительство Ливана сопричастным к преступлению. В результате лидеры Хезболлы, которая стремилась утвердиться в Ливане как легальная организация, вынуждены были выполнить требование правительства этой страны и освободить заложников
[725].
В то же время в Бейруте в руках все той же Хезболлы оставались несколько (по разведывательным данным, их было скорее всего семеро, хотя точное число оставалось под сомнением) американцев, захваченных во время внутренних беспорядков в ливанской столице.
Рейган считал лично для себя оскорбительным и недопустимым для собственного авторитета и положения его страны факты преследований, унижений и угрозы жизни его соотечественникам, даже в условиях, что их оставались единицы. Госсекретарь Шульц вспоминал: «Все это просто сводило его с ума. В Ливане оставались заложники, американцев мучили, и он ничего не мог с этим поделать, а ведь он был президентом»
[726].
Рейган действительно относился к тем американским деятелям, которые считали защиту граждан своей страны, даже находившихся за рубежом, одной из главных своих задач. Возникшие именно в его время случаи радикального мусульманского терроризма, с которыми он никак не мог справиться, обеспечив надежную охрану и защиту своих сограждан, заставляли его напряженно, подчас чуть ли не истерично, искать пути решения этой крайне сложной проблемы.
Публично Рейган, как мы уже видели, был тверд и решителен: с террористами в переговоры вступать невозможно, их надо беспощадно уничтожать. О том, что он будет придерживаться решения, принятого еще при Картере, об эмбарго на поставки оружия Тегерану, которое поддержали остальные члены НАТО, Рейган заявлял неоднократно. То же самое относилось и к террористическим организациям, связанным с иранскими исламистами, в частности к Хезболле. Но на практике это неизбежно вело бы к гибели американских граждан. Пока число жертв было невелико, но советники убеждали Рейгана, и он сам приходил к пессимистическим выводам, что террористические акты и захват заложников будут продолжаться, что придется вступать в переговоры с убийцами, соглашаться на выкуп заложников.
Между тем иранский исламистский режим, возникший в результате свержения шаха Мохаммеда Реза Пехлеви в начале 1979 года, унаследовал от него американские вооружения, которые США продавали Ирану до переворота. США были тогда для этой страны основным поставщиком вооружения, которое постепенно изнашивалось, требовало замены или, по крайней мере, ремонта с использованием запасных частей опять-таки американского производства
[727]. Потребность Ирана в новом вооружении, а также в запасных частях особенно увеличилась после того, как в сентябре 1980 года началась война с соседним Ираком. У нас нет возможности, да и необходимости останавливаться на этой войне, которая с обеих сторон велась под мусульманскими лозунгами и напоминала средневековую резню, только творимую сравнительно современным оружием.
В начале лета 1981 года Рейган распорядился об изучении секретными службами вопроса о том, как выполняется оружейное эмбарго, наложенное на Иран. Созданная рабочая группа предоставила ему в июле того же года совершенно секретный доклад о слабой эффективности эмбарго, так как Иран мог покупать американское оружие у тех стран, которые к эмбарго не присоединились, и одновременно начать закупки советского вооружения, что могло сравнительно скоро привести к переходу этой страны в советскую сферу влияния
[728]. В то же время иранский исламистский режим, который открыто стремился к созданию мощного мусульманского теократического государства на Ближнем и Среднем Востоке, продолжал восприниматься высшими американскими политиками как враждебный интересам США в этом регионе.
В 1983 году администрация Рейгана предприняла усилия, чтобы убедить ряд стран, продававших оружие Ирану, в том числе американское, присоединиться к эмбарго, однако специальных посланников, приезжавших в соответствующие столицы, встречали любезными улыбками, но на договоренности с ними не шли
[729].
Именно в этих условиях весной 1985 года президенту сообщили о предложении израильского государственного деятеля Давида Кимхи, заместителя директора «Моссада», генерального директора министерства иностранных дел (фактически заместителя министра), который был известен как видный разведчик и мастер многоходовых нелегальных операций. Предложение состояло в том, что США могут получить помощь со стороны «умеренных» деятелей Ирана в освобождении заложников, которых удерживала Хезболла в Ливане, если согласятся негласно продать этой стране при посредничестве Израиля небольшие партии оружия, в частности легкие противотанковые ракеты
[730].
Информация о предложении Кимхи была передана президенту в необычных обстоятельствах.
В начале 1985 года у Рейгана были обнаружены полипы в кишечнике, грозившие перерасти в злокачественную опухоль, потребовалась операция. Она была успешно проведена 4 января в Военно-морском медицинском центре. Затем потребовалась новая операция: биопсия показала, что один из полипов действительно является небольшим злокачественным новообразованием. 12 июля была проведена вторая операция — удалена часть толстой кишки. Оптимистичный Рейган был настолько уверен в успешности обеих операций, что вопреки существовавшей традиции на время болезни не передал власть вице-президенту. Оба раза Соединенные Штаты в течение нескольких часов юридически и фактически оставались без действующего президента.
Именно после второй операции, едва Рональд отошел от наркоза, Макфарлейн сообщил ему о возможной сделке. Было ясно, что сделка, которая с самого начала планировалась как тайная операция, с политической, моральной и тем более юридической точки зрения опасна, так как нарушает одновременно несколько национальных и международных норм, в частности договоренность США со странами НАТО об эмбарго на поставки оружия в Иран и закон 1947 года о контроле над экспортом оружия, который обязывал президента уведомлять Конгресс о каждом факте поставок оружия за рубеж через третьи страны.
