Хотя Хайеку были свойственны некоторые преувеличения и чрезмерно заостренные обобщения (прежде всего по поводу отрицания необходимости ограниченного государственного контроля за хозяйственной деятельностью), работа стала манифестом рыночников, сторонников личной независимости, неприкосновенности частной собственности.
Работа Хайека являлась первым, ставшим классическим трудом, в котором раскрывались зловещие черты тоталитарной системы, обосновывались решающие преимущества демократического общества свободного предпринимательства.
Многие положения книги Хайека уже были созвучны взглядам и настроениям Рейгана. Однако знакомство с ней благоприятствовало укреплению того идейного и интеллектуального базиса, который стал прочным фундаментом всей последующей политической деятельности нашего героя.
Ее логика и выводы закрепляли в сознании Рейгана те основные представления об обществе, которые необходимо было защищать и развивать не только в США, но и в масштабе всего мира.
На окончательное формирование мировоззрения Рейгана глубокое влияние оказывала не только социологическо-политологическая литература, но и сама обстановка в «Дженерал электрик», позиции ее ведущих сотрудников. Особо значительным было воздействие вице-президента компании Лэмюэла Булвара, который с 1956 по 1961 год занимался взаимоотношениями с профсоюзами, проблемами условий труда, переговорами с рабочими коллективами, общественными связями компании. Его позиции и методы работы были настолько значимыми, что в американской социологии даже возник термин «булваризм».
Политика Булвара состояла в том, что компания в переговорах с рабочими коллективами и профсоюзными организациями рассматривала поступившие требования, изучала детали, анализировала ситуации в сходных и конкурирующих производствах, промышленные стандарты и вносила свои предложения, которые считала окончательными и не подлежащими обсуждению.
Булвар выдвинул лозунг «Принимай их или уходи!». Позиция компании согласно его представлениям могла быть изменена только в том случае, если на рассмотрение подавались новые факты. Булвар не исключал возможности игнорирования профсоюзов и обращения к рабочим напрямую, называя их «массовыми собеседниками» компании
[136].
Естественно, профобъединения пытались вести борьбу против такой практики, многократно подавали в суд на «Дженерал электрик», однако проигрывали дела, так как с 1947 года в США действовал закон Тафта — Хартли, значительно ограничивавший права профсоюзов, в частности в организации забастовочного движения.
С самим Будваром Рейган встречался редко, но постоянно общался с его помощниками, администраторами среднего уровня, руководителями предприятий, которые считали, как правило, что линия Булвара — вполне естественная тактика предпринимательства и с ней необходимо считаться.
Рейган одобрял закон Тафта — Хартли и вместе с тем все более осуждал государственное вмешательство в частнохозяйственную жизнь, значительно расширившееся в годы рузвельтовского «нового курса» и сохранявшееся в мероприятиях «справедливого курса» Трумэна. Хотя новый президент Дуайт Эйзенхауэр представлял Республиканскую партию, он в основном сохранял законодательство, введенное в действие прежними президентами. Эйзенхауэр полагал, что такие меры государственного регулирования, как минимальная заработная плата, пенсии по старости и нетрудоспособности, элементарные права профсоюзов при найме и увольнении рабочих, следует сохранять. В ограничении этих мер, по мнению администрации, не было необходимости, так как послевоенные годы оставались в Америке периодом быстрого экономического развития
[137].
Рейган постепенно все более переходил на позиции критики «нового курса» и его последствий. Он считал теперь, что рузвельтовская внутренняя политика была вынужденной мерой, необходимой для преодоления Великой депрессии 1929–1933 годов, но ее сохранение, хотя и в трансформированном виде, в условиях успешного экономического развития страны являлось анахронизмом.
Особое его недовольство вызывало сохранение высоких прогрессивно-подоходных налоговых ставок. Теперь, когда власти ликвидировали возможность создания «временных корпораций», позволявших уменьшать налоговые ставки, это направление правительственной политики крайне отрицательно сказывалось на его личном материальном положении, ибо он как высокооплачиваемое лицо вынужден был отдавать государству почти половину своих доходов.
В своих выступлениях Рейган все чаще подвергал критике хозяйственную политику правительства и временами говорил о неэффективности, иррациональности и даже «надоедливости» федерального правительства, несмотря на то, что это было правительство Республиканской партии. Он не раз повторял, что, по существу дела, правительство Эйзенхауэра в вопросах экономики следует линии демократов
[138].
Ближайший сотрудник Рейгана по «Театру Дженерал электрик» Эрл Данкел, являвшийся менеджером его поездок по территории страны и почти всегда сопровождавший его, в своих воспоминаниях, стенограмма которых хранится в библиотеке Стэнфордского университета, отмечал, что уже в 1955–1956 годах Рейган «стал понимать, что он более не является демократом, что трещина между ним и демократами стала настолько широкой, что преодолеть ее уже было невозможно»
[139].
Рейган более или менее четко сформулировал свои утвердившиеся взгляды в выступлении на выпускном празднестве в Юрика-колледже, куда был приглашен в качестве почетного гостя в 1957 году. Сам факт такого приглашения свидетельствовал, что Рейгана уже хорошо знали в стране, главным образом по его работе на телеканале «Дженерал электрик». Он выступал 1 июня как ответственный деятель и высказал обеспокоенность общей атмосферой в стране, тем, что в ней существуют «безразличие и апатия». Он рассуждал: «Помните, что каждая правительственная услуга, каждое предложение финансируемой государством помощи оплачивается потерей личной свободы. В ближайшем будущем, когда вы услышите голос, призывающий вас позволить государству это сделать, серьезно подумайте, стоит ли приобретаемая услуга той личной свободы, которой вы должны пожертвовать в обмен на нее»
[140].
