При всем общем характере эта переписка свидетельствовала, что Рейган счел необходимым несколько понизить градус противостояния. Об этом же свидетельствовала и сугубо личная документация. В апреле 1983 года Рейган писал в дневнике: «Некоторые из членов Национального] с[овета] б[езопасности] занимают слишком жесткую линию и не думают, что надо найти какой-то подход к Советам. Я считаю, что также стою на жесткой линии и никогда не пойду на умиротворение, но я хотел бы попытаться посмотреть, не возникнет ли лучший мир, если бы они на деле показали, что хотят наладить дела со свободным миром»
[510].
За месяц и одну неделю до смерти Андропова американский журнал «Тайм» признал его вместе с президентом США Рейганом «людьми года»
[511]. Значительной частью наблюдателей в разных странах эта акция была отмечена как свидетельство вероятного предстоящего смягчения отношений между обоими государствами.
Рейган ни в коей мере не отказался от крайне негативной оценки советской социально-политической системы, общих внешнеполитических намерений коммунистического руководства. Однако все более приходил к выводу, что в руководстве СССР не стремятся к войне с США, что существуют реальные возможности добиться значительного улучшения взаимоотношений на основе преодоления страха друг перед другом.
В результате еще до того, как в СССР начались глубочайшие изменения, приведшие к его распаду, у американского президента стали вызревать настроения в пользу отказа от установки на «ограниченную ядерную войну», хотя и при полном сохранении планов стратегической оборонной инициативы и глубочайшем неприятии советского режима, решительно не соответствовавшего его понятиям о демократическом государственном устройстве.
Тем не менее непосредственно после учений «Опытный лучник» Рейган лично отобрал нескольких сотрудников из служб национальной безопасности и поручил им выработку предположительных мер по нормализации отношений с СССР
[512]. Характер его мышления, ничуть не смягчившиеся настроения осуждения советской системы в сочетании с несколько новым подходом во взаимоотношениях видны из следующей дневниковой записи: «Я чувствую, что Советы настолько оборонительно настроены, буквально параноидально боятся нападения, что, ни в коей мере не становясь мягче в их оценке, мы должны сказать им, что никто не намерен делать ничего подобного. Какого черта они ожидают того, чего никто здесь совершенно не желает?»
[513]
[514]
16 января 1984 года Рейган сделал свои новые настроения и намерения достоянием публики. На следующий день в Стокгольме открывалась конференция 35 государств по вопросам сокращения вооружений (в ней участвовали как США, так и СССР), и Рейган из Белого дома по телевидению и радио обратился не только к американскому народу, но и (что было необычным) к другим нациям. Свое выступление он посвятил исключительно советско-американским отношениям, что было обозначено в его названии
[515]. Над этой президентской речью помимо обычных сотрудников трудились также госсекретарь Шульц и считавшийся перспективным экспертом по СССР Джек Мэтлок.
Рейган выразил уверенность, что в течение последних лет положение начинает изменяться коренным образом. Это, считал он, укрепляет всеобщий мир, так как советское руководство не может недооценивать изменяющееся соотношение сил. Такого рода логический ход позволил президенту предположить возможность мирного решения спорных проблем путем переговоров. «Если Соединенные Штаты и Советский Союз смогут должным образом использовать возможности достижения мира, мы должны сделать все возможное, чтобы найти области общих интересов и опираться на них».
Предлагалось предпринять попытки сближения в трех важных областях: сокращение, а затем устранение использования силы в решении региональных споров (на Ближнем Востоке, в Афганистане, Юго-Восточной Азии и др.), причем особое внимание обращалось на Афганистан, где, по словам президента, происходило прямое «советское вторжение»; добиться перехода от затяжных переговоров к конкретным результатам в сокращении вооруженных сил и вооружений, прежде всего ядерного оружия; добиваться создания рабочих отношений и взаимопонимания. «Нам надо пройти длинный путь, но мы полны решимости пытаться и пытаться вновь. Мы должны начать с малого, но должны начать».
Уделяя особое внимание этому третьему направлению в улучшении взаимоотношений с СССР, Рейган, по существу дела, возлагал казавшиеся в то время несбыточные надежды на глубокие изменения в советском режиме: «Уважение прав отдельных граждан укрепляет взаимопонимание; отрицание таковых прав вредит ему. Расширяющиеся контакты и свободный обмен информацией повышают уровень доверия; стремление оторвать свой народ от остального мира снижает его; мирная торговля помогает этому, тогда как организованная кража промышленных секретов безусловно вредит этому процессу».
Стремление определить намеченный курс как двухпартийный, поддерживаемый большинством американского народа, выразилось в том, что Рейган цитировал слова президента от Демократической партии Джона Кеннеди, что при всех различиях существуют общие интересы, которые позволяют разрешить имеющиеся противоречия.
Рейган завершил выступление словами, которые вряд ли содержались в подготовленном для него тексте. Как часто поступал и ранее, он придал выступлению явно личностный оттенок, перейдя на «язык простых людей»: «Предположим на минуту, что Иван и Аня оказались в зале ожидания или под навесом в дождливую погоду или во время шторма вместе с Джимом и Салли, что между ними не существовало языкового барьера и они смогли познакомиться. Что ж, они будут обсуждать различия между их правительствами? Может быть, они обменяются мнениями о своих детях и о том, как зарабатывают себе на жизнь? Прежде чем расстаться, они, наверное, коснутся своих планов и увлечений, будущего своих детей или как им свести концы с концами. А когда они расстанутся, может быть, Аня скажет Ивану: “А Салли очень милая. Она учится музыке”. А Джим скажет Салли, что Иван похож на его босса. А может быть, они решат как-нибудь вместе поужинать. В любом случае они докажут, что не желают войны».
Слова Рейгана по поводу «третьей корзины» взаимоотношений между странами с различными социально-политическими системами казались тогда не более чем пропагандистским изыском, не имевшим реальной почвы для осуществления в обозримом будущем. Ни сам он, ни опытные политологи не могли предположить, что находившаяся в состоянии кризиса уже в течение трех десятилетий (со времени смерти Сталина) советская тоталитарная система начнет стремительно разрушаться уже через несколько лет. Рейган отнюдь не был пророком. Когда он говорил о будущем, которого желал бы, это были просто мечтания, не основанные ни на каком расчете, или, скорее всего, чисто пропагандистские ухищрения. События следующих лет, связанные с демократическими преобразованиями в СССР, а затем и с разрушением тоталитарной империи, были для него неожиданностью, приятным сюрпризом.
